Сделать стартовой страницейДобавить в избранноеКарта сайта
МБУК Мясниковского района «МЦБ» 346800, Россия, Ростовская область, Мясниковский район, село Чалтырь, 6-ая линия, 6
телефон/факс (8863-49)2-34-58.
e-mail: &
На главную


Мясниковский район

История района
Территориально-географическое расположение
Символика района
Руководители района
Устав Мясниковского района
Решения и постановления
ФЗ – 131 «О местном самоуправлении»
Наименования поселений
Адресная информация
Знаменательные даты
Библиографический список

Библиотека
История
Устав библиотеки
Структура
Режим работы / Контакты
Правила пользования библиотекой
Специалисту
Ссылки на официальные материалы по библиотечному делу
Услуги
Информационно-библиотечный центр
Мобильная библиотека (КИБО)
Мероприятия
Книжные выставки
Фотогалерея
Виртуальная справка
Электронная доставка документов

Ресурсы
Краеведение
Электронные каталоги
Наши коллекции
Периодические издания
Медиатека
Интерактивные издания
Новые поступления
Правовое просвещение
Финансовая грамотность
Противодействие коррупции
Экологическая страница
Полезные ссылки









Продление книги онлайн






       


Карта сайта




ДОСТИЖЕНИЯ И НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

ДОСТИЖЕНИЯ И НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА ЛОМОНОСОВА

        ХИМИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ТРУДЫ В ОБЛАСТИ ФИЗИКИ
РАБОТЫ ПО АСТРОНОМИИ И ОПТИКЕ
РАБОТЫ В ОБЛАСТИ ТЕХНИКИ
ОСНОВАНИЕ МОЗАИЧНОГО ИСКУССТВА
ЛОМОНОСОВ — ФИЛОЛОГ И ЛИТЕРАТОР

     Михаил Васильевич Ломоносов сумел объять в своём творчестве все главные области знаний, фундаментальные, основополагающие их проблемы, и настолько глубоко проникнуть в самую сущность непонятых в его время явлений, настолько идти впереди своего времени, что и сейчас лишёнными даже малого преувеличения звучат слова В. И. Вернадского, сказанные более чем сто лет назад о М. В. Ломоносове, как о предстающем «нашим современником по тем задачам и целям, которые он ставил научному исследованию».

Бюст М. В. Ломоносова.
Скульптор Ф. И. Шубин. Бисквит.
Копия, 1792. Музей М. В. Ломоносова. Санкт-Петербург

     Об энциклопедизме М. В. Ломоносова с определённостью говорит и сам перечень трудов его, это отмечают как представители естествознания, так и гуманитарии. Это признавали учёные его века, сейчас факт многогранности его таланта очевиден, наследие учёного достаточно хорошо изучено, в большинстве своём — понято и классифицировано, но ещё А. С. Пушкин так его характеризует:

«Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстью сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он всё испытал и всё проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, даёт законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытие Франклина, учреждает фабрику сам сооружает махины, дарит художественные мозаические произведения, и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка».

     Пушкин подчеркнул необычайное разнообразие трудов Ломоносова. «Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшей страстью сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник». Трудность положения Ломоносова заключалась в том, что ему, как Петру Великому, разом приходилось делать десять дел, — и «читать лекции», и «делать опыты новые» (по физике и химии), и «говорить публично речи и диссертации», и «сочинять разные стихи и проекты (надписи) к торжественным изъявлениям радости иллюминациям и фейерверкам)», и «составлять правила красноречия», и «историю своего отечества» — и все это в добавок «на срок ставить». Личные симпатии Ломоносова видимо склонялись к физике и химии; но его «ученый гений» одинаково «блистательно» сказывался и в таких его трактатах, как «Слово о происхождении света» (1756), «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» (1753), и в «Русской Грамматике» (1755) или в трактатах чисто публицистического характера.
     А сам учёный, словно подтверждая цельность своей натуры и понимание глубины взаимосвязи всех направлений и областей знания, весьма лаконично излагает свои мысли на этот счёт:

«Нет сомнения, что науки наукам много весьма взаимно способствуют, как и физика химии, физике математика, нравоучительная наука и история стихотворству».

ХИМИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

     6 сентября 1751 г. в публичном собрании Академии Ломоносов выступил с речью, названной им «Словом о пользе химии». В этой речи в общих чертах содержалась формулировка принципа единства теории и практики, науки и производства. Характеризуя взаимодействие науки и практики, Ломоносов особенно подчёркивал значение химии в исследовании природы и создании «полезных производств». Учёный предвидел ту огромную роль, которую призвана играть химия в практической деятельности людей, их повседневной жизни.
     Химия и физика были любимыми науками Ломоносова. В большей степени, чем кто-либо из его предшественников, Ломоносов воедино связал эти две области знания. Он обогатил их экспериментальными открытиями и глубокими теоретическими обобщениями. На основе своих физико-химических исследований русский учёный создавал единую материалистическую картину мира, разрабатывал атомно-кинетическую концепцию строения вещества, выявлял новые закономерности природы, установив всеобщий незыблемый закон природы — закон сохранения материи и движения. 

 

М. В. Ломоносов в химической лаборатории

     В одной из своих ранних работ, «Элементы математической химии» (1741 г.), Ломоносов предложил краткое определение химии, отличное от общепринятых в то время. «Химия — наука об изменениях, происходящих в смешанном теле… — писал он и пояснял далее. — Не сомневаюсь, что найдутся многие, которым это определение покажется неполным и которые будут сетовать на отсутствие начал разделения, соединения, очищения и других выражений, которыми наполнены почти все химические книги, но те, кто проницательнее, легко усмотрят, что упомянутые выражения, которыми весьма многие писатели по химии имеют обыкновение обременять без надобности свои исследования, могут быть охвачены одним словом: смешанное тело. В самом деле, обладающий знанием смешанного тела может объяснить все возможные изменения его и в том числе разделение, соединение и т. д.» Таким образом, в этой формулировке предмета химии Ломоносов впервые представляет её в виде науки, а не искусства.
     В отличие от своих предшественников Ломоносов широко ставит перед химиками задачу теоретического объяснения химических процессов и явлений, систематизацию всего накопленного за целые столетия экспериментального материала на основе созданной им атомно-кинетической концепции строения материи. Однако задачи химии, по мнению Ломоносова, не должны ограничиваться лишь теоретическими обобщениями и выводами. Развитие химических знаний необходимо направить к решению практических задач, выдвигаемых повседневной практической деятельностью людей.
     Сам Ломоносов успешно сочетал свои теоретические разработки в области химии с блестящими экспериментальными исследованиями, направленными как на установление закономерностей науки, так и на решение практических задач производства. Творческий метод Ломоносова состоял в комплексном подходе к решению научных проблем. Для объяснения сущности химических процессов учёный использовал не только законы физики, но и теоретические выводы механики, математики и других наук.
     Разрабатывая теоретические основы химии, Ломоносов и в последующих работах неоднократно подчёркивал значение математики для установления закономерностей химических процессов. В диссертации «О действии химических растворителей вообще» учёный справедливо сетовал на недостаток фактических материалов, позволявших сделать глубоко обоснованные теоретические выводы по широкому кругу химических проблем. «Хотя имеется великое множество опытов, в достоверности которых мы не сомневаемся, — писал он, — однако мы по справедливости сетуем, что из них можно сделать лишь малое число таких выводов, в которых нашёл бы успокоение ум, изощрённый геометрическими доказательствами».
     Ломоносов начал заниматься химическими исследованиями уже в ранний период своей деятельности, будучи студентом Марбургского университета. К сожалению, сохранилось очень мало материалов, характеризующих научную деятельность Ломоносова в 40-х годах после возвращения в Россию. Нет, например, сведений об опытах по получению и исследованию «горючего пара», о которых впоследствии Ломоносов упоминал в диссертации «О металлическом блеске».
     Весной 1743 г. Ломоносов написал первый вариант своей известной работы «О действии химических растворителей вообще». В исследовании растворов Ломоносов искал подтверждения своей гипотезы об атомно-молекулярном строении вещества. Ломоносов не сомневался, что, исследуя процессы растворимости, он сможет изучить механизмы действия атомов, экспериментально подтвердить атомно-молекулярную концепцию.
     В 1744 г., получив необходимые химические препараты, Ломоносов осуществил большую серию экспериментов по растворению металлов в кислотах и солей в воде. Сначала Ломоносов растворял тонкую железную проволоку в азотной кислоте разной концентрации, наблюдая через микроскоп ход растворения металла. Затем он определял количество выделенного при этом газа и его состав. Далее учёный исследовал растворимость гидрата окиси железа и уксуснокислой меди (медной зелени) в азотной кислоте. При этом Ломоносов наблюдал и описал явление, при котором на поверхности металла образуется тонкая защитная плёнка, резко замедляющая процесс коррозии. Продолжая свои исследования растворимости металлов в кислотах, Ломоносов осуществил эксперименты растворения меди в условиях вакуума, изучал специфику растворения в азотной кислоте различных металлов: железа, меди, цинка, серебра, свинца и даже ртути. Иную картину учёный наблюдал при растворении солей в воде. При растворении металлов кислота нагревалась, растворение солей в воде сопровождалось её охлаждением.
     Процессы растворения металлов и солей Ломоносов объяснял с механической позиции, характерной для его эпохи. Подобно Р. Бойлю, Ломоносов был уверен в пористой структуре как металлов и солей, так и жидких растворителей. В процессе растворения, по мнению Ломоносова, воздух, содержащийся в порах кислоты, внедряется в поры металла и, соединяясь там со «сгущённым» воздухом металла, приобретает «огромную упругость», ломая металл на мельчайшие частицы, наблюдавшиеся в микроскоп. Избытки «воздуха», образующиеся при взаимодействии кислоты и металла, являются одним из продуктов реакции. Ломоносов не знал тогда, что это был водород, свойства которого были изучены А. Лавуазье через два десятилетия после смерти Ломоносова.
     Совсем по-другому объяснял Ломоносов растворение солей в воде. «Когда твёрдые тела делаются жидкими, — писал он, — то частицы их приходят в более быстрое вращательное движение… Вследствие этого частицы соли отделяются от остальной массы и, сцепляясь с водными частицами, вместе с ними начинают двигаться поступательно и разносятся по растворителю».
     В 1754 г. Ломоносов составил обширную программу физико-химических исследований процессов растворения солей и изучения природы растворов. Учёный наметил определение растворимости солей в зависимости от температуры и давления, изучение поднятия растворов в капиллярных трубках по сравнению с поднятием воды, микроскопическое исследования растворов, изучение удельного веса различных растворов, определение растворимости солей, исследование растворения в вакууме по сравнению с растворением в воздухе. Сейчас нет возможности полностью оценить результаты выполнения этой широкой программы исследований, т. к. сохранилась лишь малая часть лабораторных журналов с записями Ломоносова.
     Ломоносов, занимаясь теоретическими исследованиями, крайне нуждался в их экспериментальном подтверждении, а это можно было сделать только в специальной, хорошо оборудованной химической лаборатории. Уже в январе 1742 г. Ломоносов подал руководству Академии Наук первое прошение об учреждении лаборатории. Однако просьба учёного не была удовлетворена. Год спустя Ломоносов возобновил своё ходатайство. Он мотивировал его необходимостью не только разработки химической теории и практики, но и потребностями обучения молодёжи. Но и это ходатайство оказалось безрезультатным. В 1745 г. Ломоносов дважды подавал прошения о постройке лаборатории. Он был уверен, что создание экспериментальной базы для химических исследований — дело крайне необходимое.
     Ломоносов тщательно продумал и детально разработал планы экспериментальной работы, приложив к своей очередной заявке «Проект об учреждении химической лаборатории». Ломоносов обращал особое внимание на необходимость тщательной очистки химических реактивов. Одновременно он считал нужным проверять опыты других исследователей, чтобы установить их «справедливость или подлог». Оснований для постановки такой задачи в то время было более чем достаточно.

План химической лаборатории М. В. Ломоносова 

     Программа химических исследований Ломоносова имела большое историческое значение. Ведь в середине XVIII в. специальных научных химических лабораторий в Европе было мало, установившихся общеизвестных способов исследования химических веществ и явлений просто не существовало. Поэтому разработанная Ломоносовым программа экспериментов представляла несомненный интерес. Ломоносов ставил много новых задач, необычных для экспериментальной науки того времени. Он говорил, например, о необходимости сочетать химические опыты с магнитными, оптическими и электрическими, особенно подчёркивал задачу количественных определений, работы «по мере и весу». «При всех упомянутых опытах, — писал учёный, — буду я примечать и записывать не токмо самые действия, вес или меру употребляемых к тому материй и сосудов, но и все окрустности, которые надобны, быть покажутся, а в нужных случаях для лучшего изъяснения присовокуплять рисунки».
     В октябре того же 1745 г. в новом прошении о постройке лаборатории Ломоносов ещё раз напомнил о характере предстоящих в ней работ. Многочисленные ходатайства Ломоносова были, наконец удовлетворены. Но на организационные хлопоты ушло ещё несколько лет. Ломоносов не терял их даром, выполняя огромное число поручений по созданию литературных и исторических произведений, работая над теоретическими проблемами физики, химии, геологии и других наук, он конструировал приборы и аппараты для лаборатории, готовил необходимые реактивы.

Макет Химической лаборатории М. В. Ломоносова
(Музей М. В. Ломоносова, Санкт-Петербург
)

     Осенью 1748 г. постройка лаборатории была завершена. Она явилась первым подлинно научно-исследовательским учреждением в России. Химическая лаборатория помещалась в кирпичном здании с крышей из черепицы. Длина здания составляла почти 14 м, а ширина — около 8,5 м. Полезная площадь лаборатории равнялась 100 м². Лаборатория состояла из трёх комнат. В самой большой из них находились лабораторные печи. Другая была предназначены для взвешивания материалов, составления растворов и изучения результатов опытов. Эта же комната являлась рабочим кабинетом Ломоносова и аудиторией для чтения лекций. Третья, самая маленькая комната использовалась в качестве склада для хранения сырых материалов, приборов и химической посуды. Для этих целей предназначался также и чердак здания. Экспериментальные печи отапливались древесным углём, для хранения которого был построен специальный угольный сарай.

Стол химика.
Экспонаты химической лаборатории М. В. Ломоносова

     Основное оборудование лаборатории составляли плавильные, стекловаренные и перегонные печи. Именно печи Ломоносов называл «сильнейшим орудием химика». Все лабораторные печи устанавливались на кирпичной кладке. Над ней находился свод с общей трубой. В зависимости от характера исследований печи реконструировались или заменялись новыми. Помимо печей «самодувных», т. е. с естественной тягой, в лаборатории применялись печи с искусственной тягой от специальных мехов. Многие приборы в лаборатории были сконструированы самим Ломоносовым. Например, специальный прибор для фильтрования в вакууме, значительно ускоряющий этот процесс. Также Ломоносов сконструировал особый инструмент для исследования вязкости жидкости капельным методом, специальные точильные устройства, позволявшие определять твёрдость и износоустойчивость различных материалов. В лаборатории Ломоносова использовалась также модернизированная им «Папинова машина» — прообраз современного автоклава. Наконец, в распоряжении русского учёного находился одноцилиндровый воздушный насос для создания вакуума и ряд приборов для оптических наблюдений и измерений, среди них микроскопы и рефрактометры.
     В январе 1749 г. в лаборатории начались первые исследовательские работы. Одновременно Ломоносов продолжал пополнять её оборудованием, хлопотал о выделении «лаборантов» — помощников в экспериментах. Наряду с экспериментами, ставящими целью установить теоретические предпосылки химии как науки, Ломоносов осуществлял широкий круг исследований прикладного характера. В лаборатории регулярно производился анализ металлических руд, различных солей и других материалов, разрабатывались способы приготовления минеральных красок и цветного стекла.
     В последующие годы Ломоносов осуществил немало смелых экспериментов в своей лаборатории. Но работать в области физико-химических исследований становилось ему всё труднее. Слишком много времени отнимали труды в области литературы и истории, выполнение прямых поручений царицы, правящего двора и руководства Академии Наук. Много сил потребовалось для постройки фабрики в Усть-Рудице. Особенно трудоёмкой была работа по написанию «Российской истории». Царица через Шувалова настойчиво требовала быстрейшего выполнения этого задания, даже если для этого придётся прекратить все другие работы. Занятый делами, Ломоносов всё реже бывал в лаборатории, а в конце 50-х годов в его отчётах уже не упоминается о химических экспериментах.

«Введение в истинную физическую химию».
Рукопись М. В. Ломоносова, 1752 г.

     В 1752-1754 гг. Ломоносов прочитал студентам Академического университета специальный курс, названный им «истинной физической химией». В химической лаборатории осуществлялись практические занятия студентов по новому курсу и демонстрировались поясняющие опыты. Одновременно Ломоносов начал работу над учебником физической химии. Учёный, очевидно, не успел осуществить задуманный труд. Во всяком случае, до наших дней дошло лишь введение к курсу. По определению, которым Ломоносов начинал «Введение в истинную физическую химию», «физическая химия есть наука, объясняющая на основании положений и опытов физики то, что происходит в смешанных телах при химических операциях». Таким образом, Ломоносов явился одним из предшественников современной физической химии, которая окончательно оформилась как наука лишь во второй половине XIX в.
     Ломоносов — основоположник отечественной науки, создавший атомно-кинетическую концепцию строения вещества, установивший закон сохранения материи и движения.

ТРУДЫ В ОБЛАСТИ ФИЗИКИ

     Ломоносов внёс огромный вклад в развитие физической науки в России. Ко времени, когда жил и творил Ломоносов, физика уже представляла собой относительно развитую науку со своими теоретическими и экспериментальными особенностями, установленными многими поколениями исследователей.
     В XVII-XVIII вв. учёные-физики причисляли тепло и свет к числу каких-то неощутимых невесомых жидкостей, будто бы находящихся в порах материальных тел или, наоборот, отсутствующих в них. Первый ощутимый удар по этой теории был нанесён атомно-кинетической концепцией строения вещества и законом сохранения материи и движения, установленными Ломоносовым.

Иностранные журналы, в которых были опубликованы
отзывы о работах М. В. Ломоносова по физике

     Ломоносов всегда отрицательно относился к утверждению о существовании особого невесомого тёплого вещества, способного переливаться из одного тела в другое, определяя степень его нагревания или охлаждения. В окончательной редакции своего труда «Размышления о причине теплоты и холода» (1749) Ломоносов писал: «В наше время причина теплоты приписывается особой материи, которую большинство называет теплотворной, другие — эфиром, а некоторые — элементарным огнём. Это мнение в умах многих пустило такие глубокие корни и настолько укрепилось, что повсюду приходится читать в физических сочинениях о внедрении в поры тел названной выше теплотворной материи, как бы привлекаемой каким-то приворотным зельем; или, наоборот, о бурном выходе её из пор, как бы объятой ужасом. Поэтому мы считаем нашей обязанностью подвергнуть эту гипотезу проверке». Пользуясь достижениями современной ему теоретической и экспериментальной физики, Ломоносов поставил своей целью дать подлинно научное определение теплоты, доказать несостоятельность утверждения о существовании невесомой тепловой материи.
     Объяснение причин теплоты явлением движения мельчайших частиц материи встречается уже в ранних произведениях Ломоносова, начиная с 1742 г. Ломоносов писал: «Не следует выдумывать много разных причин там, где достаточно одной; таким образом, раз центрального движения корпускул достаточно для объяснения теплоты, так как оно может увеличиваться до бесконечности, то не следует придумывать другие причины».

Кабинет М. В. Ломоносова

     В работе Ломоносова «Опыт теории о нечувствительных частицах тел и вообще о причинах частных качеств», написанной в начале 40-х годов, излагались впервые основы кинетической теории тепла. «Теплота тел состоит во внутреннем их движении», — писал учёный. И далее он пояснял: «Внутреннее движение как величина может увеличиваться, и уменьшатся, почему разные степени теплоты определяются скоростью движения собственной материи… Для произведения любой степени теплоты достаточна та или иная скорость движения материи. Теплота тел состоит во вращательном движении монад собственной материи».
     Наиболее полное изложение теория теплового движения частиц материи получила в уже упоминавшейся работе Ломоносова «Размышления о природе теплоты и холода». Рассматривая различные формы движения материи и её мельчайших частиц, Ломоносов делил и хна три вида: поступательное движение, колебательное и коловратное (вращательное). Тепловое движение частиц материи он относил к категории вращательного движения. «Теплота состоит во внутреннем вращательном движении связанной материи», — утверждал учёный.
     В работах о причине теплоты Ломоносов рассматривал весьма важный вопрос о границах скоростей теплового движения мельчайших частиц материи. Он не ограничивал максимальную скорость этого движения, однако нижним пределом считал полное отсутствие теплового движения в материи. По мнению учёного, «нельзя представить себе такую большую скорость движения, чтобы мысленно нельзя было представить себе другую, ещё большую. Это по справедливости относится, конечно, и к теплотворному движению, поэтому невозможна высшая и последняя степень теплоты как движения. Наоборот, то же самое движение может настолько уменьшиться, что тело достигает, наконец, состояния совершенного покоя и никакое дальнейшее уменьшение движения невозможно. Следовательно, по необходимости должна существовать наибольшая и последняя ступень холода, которая должна состоять в полном прекращении вращательного движения частиц».
     Таким образом, Ломоносов высказал мысль о существовании абсолютного нуля, т. е. температуры, при которой полностью прекращается тепловое движение частиц материи. Однако подчёркивал он, высшей степени холода на земном шаре нигде не существует, «всё, что нам кажется холодным, лишь менее тёпло, чем наши органы чувств. Так, самая холодная вода ещё тепла, так как лёд, в который вода замёрзает на более сильном морозе, холоднее её, т. е. менее тёпел». Молекулярно-кинетическую теорию теплоты Ломоносов распространил также и на внеземные объекты, объяснив на её основе процесс передачи тепла от Солнца на Землю.
     Таким образом, Ломоносов заложил первые камни в основании науки о теплоте. Однако понадобилось почти целое столетие, чтобы идеи Ломоносова были приняты официальной наукой и получили дальнейшее развитие.
     Одновременно с разработкой молекулярно-кинетической теории теплоты Ломоносов создавал основы молекулярно-кинетической теории газов, прежде всего воздуха. 2 сентября 1748 г. Ломоносов представил Академическому собранию специальную диссертацию «Опыт теории упругости воздуха», в которой доказывал, что давление воздуха объясняется не какой-то особой «расширительной силой», а движением частиц самого воздуха, имеющих форму шариков с шероховатой поверхностью. 30 сентября 1748 г. в Академическом собрании с замечаниями по поводу диссертации Ломоносова выступил академик Г. В. Рихман. Он высказал мнение, что диссертация Ломоносова не объясняет, почему упругость воздуха пропорциональна его плотности. Замечания известного физика заставило Ломоносова осуществить серию опытов по проверке закона Бойля. Ломоносов писал, что в его диссертации об упругости воздуха «не хватает объяснения очень известного закона, а именно, что упругость воздуха пропорциональна плотности». Ломоносов решил отказаться от объяснений, т.к. сомневался, «приложим ли этот закон к любому сжатию воздуха… соображения, в силу которых упомянутый закон расходится с моей теорией, затруднительно изложить вне связи со всем моим трудом. Поэтому я теперь готовлю по этому вопросу дополнение к рассуждению об упругости воздуха». Вскоре «Прибавление к размышлениям об упругости» было готово и направлено в Академическое собрание.
     В этих работах Ломоносов впервые сформулировал основы молекулярно-кинетической теории газов, показал, что при очень больших давлениях упругость газа отступает от закона Бойля.
     В своих физических исследованиях Ломоносов уделял большое внимание изучению и объяснению световых явлений, а также теории цветообразования.
     Рассматривая гипотезы о сущности явлений света и цветообразования, Ломоносов отдавал предпочтение взглядам Декарта. Подобно Декарту, Ломоносов считал, что мировое пространство, в котором происходят световые явления, заполнены эфиром. Световые явления осуществляются посредством движения мельчайших частичек эфира, говорил Ломоносов. Однако частицы эфира, как и корпускулы всех других тел материального мира, могут иметь движение трёх видов: поступательное, вращательное и колебательное. Какое же из них способно возбуждать и передавать поток света?
     В «Слове о происхождении света» Ломоносов утверждал, что в эфире могут существовать независимо друг от друга тепловые и световые явления. Значит, они возбуждаются разными видами движения его частичек. Тепло распространяется вращательным движением, а свет — колебательным. Кроме того, учёный выдвинул гипотезу о наличие в эфире трёх групп частиц, отличающихся по своим размерам. Каждая группа или род частиц определяет один из основных цветов: красный, жёлтый или голубой. «Прочие цвета рождаются от смешения первых».
Ломоносов впервые попытался установить связь между тепловыми, химическими, световыми и электрическими процессами, происходящими в природе. Все эти процессы сводились им к различным формам движения различных групп мельчайших частиц материи в материальной среде — эфире.
     Наряду с исследованиями явлений теплоты и света Ломоносов уделял большое внимание изучению электрических явлений. В XVII-XVIII в. вопросы статического электричества были практически не изучены. Современники Ломоносова, изучавшие явления электричества, пользовались теми же методами, что и при исследовании тепловых процессов. Они и электричеством считали «невесомым флюидом», разновидностью какой-то мифической жидкости, переливающейся в электризуемое тело. Материалисту Ломоносову было чуждо представление о «невесомых жидкостях». Русский учёный объяснял электричество так же, как явления теплоты и света, движением мельчайших частичек эфира.
     Ломоносову принадлежат несколько работ, посвящённых исследованию атмосферного и статического электричества. Первые исследования он начал вместе со своим другом академиком Г. В. Рихманом, трагически погибшим 26 июля 1753 г. при изучении грозового разряда. 31 мая 1753 г. Ломоносов писал И. И. Шувалову: «Без всякого чувствительного грому и молнии происходили от громовой машины сильные удары с ясными искрами и с треском, издалека слышным, что ещё нигде не примечено и с моею давнею теориею о теплоте и с нынешнею об электрической силе весьма согласно…». По существу в этих строках изложено сообщение об открытии электрического поля в атмосфере.

Прообраз электроскопа «указатель электрический».
Проводник соединял линейку с железным прутом на 
крыше, притягивавшим атмосферное электричество.
Рисунок М. В. Ломоносова и Г. В. Рихмана

     Возникновение атмосферного электричества Ломоносов связывал с восходящими и нисходящими потоками воздуха, происходящими в результате различия давления и температур в верхних и нижних слоях атмосферы. Электрические заряды, вызывающие грозовые процессы, являются следствием трения частиц потоков воздуха. Учёный старался открыть закономерности возникновения электричества в атмосфере, чтобы потом использовать их в практике — «отвратить от храмин наших гром».
     Изучая атмосферное электричество, Ломоносов обратил внимание на характер электрических разрядов, разделив их на три вида, отличающихся определёнными особенностями: «Первый в искре с треском, которая часто с излучению и, по разности материи, разного цвету примечена, особливо когда натуральная электрическая сила в металлический прут приведена была из облака. Второй род — шипящий и холодный пламень… без треску. Третий род — бледный и слабый свет, который в весьма редком воздухе или месте, воздуха отнюдь не имеющем, над ртутью в барометре показывается…». Соответствующие виды электрических разрядов Ломоносов наблюдал в природе. Явления молнии, сопровождаемые ударами грома, учёный называл первым родом электрического разряда. Ко второму он относил так называемые огни св. Эльма, появляющиеся иногда на острых концах, возвышающихся над землёй и водой предметов: башен, скал, корабельных мачт. Третьим родом электрических разрядов Ломоносов считал вечерние зарницы и северные сияния, возникающие в сильно разреженных верхних слоях атмосферы.
     Гибель Г. В. Рихмана привела к почти повсеместному прекращению исследований грозового разряда. Представители церкви и реакционеры от науки торжествовали, видя в случившимся божью кару. Однако не таким был Ломоносов. В 1753 г. он писал: «Не думая, чтобы внезапным поражением нашего Рихмана натуру испытывающие умы устрашались и электрической силы в воздухе законы изведывать перестали; но паче уповаю, что всё своё рачение на, то положат, с пристойною осторожностью, дабы открылось, коим образом здравие человеческое от оных смертоносных ударов могло быть покрыто».
     В «Слове о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» Ломоносов говорил об изыскании «способов, дабы громовые удары обращать или от них укрываться было можно». Поражаемость грозовым разрядом отдельных участков земной поверхности он связывал с состоянием атмосферы, прежде всего с её температурой и влажностью, а также с проводимостью земных пород. Остановившись на методах укрытия от грозы, учёный описывал два способа «отвращения» громовых ударов, которые «не без успеху, как кажется, употреблены быть могут. Один состоит в выставленных и надлежащим образом подпёртых электрических стрелах, другой в потрясении воздуха. Первым электрическую громовую силу отводить в землю, вторым электрическое движение в воздухе приводить в замешательство и слабость».

В. Фаворский (по рисунку М. В. Ломоносова).
Иллюстрация книги Г. Шторма
«Труды и дни Михаила Ломоносова».
Гравюра, 1932 г.

     Широкое развитие в середине XVIII в. экспериментальных исследований в области электричества стимулировало попытки теоретического обоснования электрических явлений. Над этим работали не только отдельные учёные, но и научные учреждения. Не стояла в стороне и Петербургская Академия Наук. В мае 1753 г. по предложению Ломоносова была объявлена конкурсная задача по теории электричества — «сыскать подлинную электрической силы причину и составить точную её теорию». Уведомление о конкурсе и его целях было подготовлено Ломоносовым. В нём отмечались некоторые недостатки существовавших теорий, в частности неоправданное смешение электричества с огнём, обращалось внимание на необходимость объяснения природы проводников и изоляторов, указывалось на возможность существования «тончайшей электрической материи», которая беспрепятственно «сквозь скважины тел ходит».
     Ломоносов не участвовал в конкурсе. Однако он стремился на базе накопившихся экспериментальных данных обосновать теорию электрических явлений. Электрические явления, по мнению учёного, основываются на вращении частичек эфира. Эта теория в своей основе является кинетической. «Электрические явления, — писал Ломоносов, — притяжение, отталкивание, свет и огонь — состоят в движении. Движение не может быть возбуждено без другого двигающегося тела». В последующей работе Ломоносов объяснял механизм электризации стекла посредством трения: «Через трение стекла производится в эфире коловратное движение его частиц… От поверхности стекла простирается оное движение по удобным к тому особливо водяным или металлическим скважинам». Таким образом, электрические явления, подобно световым и тепловым, основоположник русской науки рассматривал как различные формы движения материальной субстанции — эфира.
     Эфирная теория электричества, разработанная Ломоносовым, сыграла прогрессивную роль в развитии науки об электричестве. Труды Ломоносова в области физики явились крупным вкладом в эту важнейшую науку о природе. Они развивались и дополнялись учёными последующих лет и способствовали тому, что физика стала общепризнанным лидером естествознания.

РАБОТЫ ПО АСТРОНОМИИ И ОПТИКЕ

     Работы настоящего раздела находятся в очевидной связи с ломоносовской наукой о стекле, но соприкасаются одновременно с другими дисциплинами: физикой, принципиально иным приборостроением и оптикой.
     26 мая 1761 года, наблюдая прохождение Венеры по солнечному диску, М. В. Ломоносов обнаружил наличие у неё атмосферы.

М. В. Ломоносов ведет астрономические наблюдения

     Это космическое явление было заранее вычислено и с нетерпением ожидаемо было астрономами мира. Исследование его требовалось для определения параллакса, позволявшего уточнить расстояние от Земли до Солнца (по методу, разработанному английским астрономом Э. Галлеем), что требовало организации наблюдений из разных географических точек на поверхности земного шара — совместных усилий учёных многих стран.
     Они производились в 40 пунктах при участии 112 человек. На территории России организатором их был М. В. Ломоносов, обратившийся 27 марта в Сенат с донесением, обосновывавшим необходимость снаряжения с этой целью астрономических экспедиций в Сибирь, ходатайствовал о выделении денежных средств на это дорогостоящее мероприятие, он составил руководства для наблюдателей и т. д. Результатом его усилий стало направление экспедиции Н. И. Попова в Иркутск и С. Я Румовского — в Селенгинск. Немалых усилий также стоила ему организация наблюдений в Санкт-Петербурге, в Академической обсерватории, при участии А. Д. Красильникова и Н. Г. Курганова. В их задачу входило наблюдение контактов Венеры и Солнца — зрительного касания краёв их дисков. М. В. Ломоносов более всего интересовавшийся физической стороной явления, ведя самостоятельные наблюдения в своей домашней обсерватории, обнаружил световой ободок вокруг Венеры.

Иллюстрации М. В. Ломоносова к рукописи
«Явление Венеры на Солнце…», 1761 г.

     Эффект увидели многие наблюдатели: Шапп Д’Отерош, С. Я. Румовский, Л. В. Варгентин, Т. О. Бергман, но только М. В. Ломоносов правильно понял его и объяснил рефракцией солнечных лучей, происходящей в наличествующей у Венеры атмосфере. В астрономии этот феномен рассеяния света, отражение световых лучей при скользящем падении М. В. Ломоносова — «пупырь»), получил его имя — «явление Ломоносова».
     «При выступлении Венеры из Солнца, когда передний ее край стал приближаться к солнечному краю и был (как просто глазом видеть можно) около десятой доли Венерина диаметра, тогда появился на краю Солнца пупырь, который тем явственнее учинился, чем ближе Венера к выступлению приходила. Вскоре оный пупырь потерялся, и Венера оказалась вдруг без края».
     Интересен и другой эффект, наблюдавшийся астрономами с приближением диска Венеры к внешнему краю диска Солнца или при удалении от него. Данное явление, открытое М. В. Ломоносовым, не было удовлетворительно истолковано, и его, по всей видимости, следует расценивать как зеркальное отражение Солнца атмосферой планеты — особенно велико оно при незначительных углах скольжения, при нахождении Венеры вблизи Солнца. Учёный описывает его следующим образом:

Прохождение Венеры по диску Солнца,
8 июня 2004 года

     «Ожидая вступления Венерина на Солнце около сорока минут после предписанного в эфемеридах времени, увидел, наконец, что солнечный край чаемого вступления стал неявственен и несколько будто стушеван, а прежде был весьма чист и везде ровен. Полное выхождение, или последнее прикосновение Венеры заднего края к Солнцу при самом выходе, было также с некоторым отрывом и с неясностью солнечного края».

Венера перед Солнцем, 8 июня 2004 года
о верхних слоях её атмосферы получена
ценная информацию с помощью
астро-спектроскопических измерений с Земли

     Труд М. В. Ломоносова «Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской Императорской Академии Наук Майя 26 дня 1761 года» (Санкт-Петербург: Типография Академии наук, 1761) был напечатан на русском и немецком языках (нем. Erscheinung der Venus vor der Sonne beobachtet bei der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften: Aus dem Russischen übersetzt. St. Petersbourg, 1761) и, следовательно, были известны в Западной Европе, поскольку публикации Академии рассылались в её крупнейшие научные центры, однако открытие атмосферы на Венере приписывалось И. И. Шретеру и Ф. В. Гершелю. Председатель Американского химического общества профессор Колумбийского университета А. Смит в 1912 году писал: «Открытие, сделанное при этом Ломоносовым о наличии атмосферы на этой планете, обычно приписывают Шретеру и Гершелю», Любопытно, что сам М. В. Ломоносов этому открытию не придавал большого значения, во всяком случае, оно даже не упомянуто в составленном им списке работ, которые он относил к наиболее важным в своём научном творчестве.
     Академик С. И. Вавилов, изучавший труды Ломоносова многие годы, сделал вывод, что «…по объёму и оригинальности своей оптико-строительной деятельности Ломоносов был … одним из самых передовых оптиков своего времени и, безусловно, первым русским творческим опто-механиком». Ломоносовым было построено более десятка принципиально новых оптических приборов.
     Учёным было сконструировано и построено несколько принципиально новых оптических приборов, им создана русская школа научной и прикладной оптики. М. В. Ломоносов создал катоптрико-диоптрическую зажигательную систему; прибор «для сгущения света», названную им «ночезрительной трубой», предназначавшаяся для рассмотрения на море удалённых предметов в ночное время или, как говорится в его статье тому посвящённой «Физическая задача о ночезрительной трубе» (1758) — служившую возможности «различать в ночное время скалы и корабли» — 13 мая 1756 года он демонстрировал её на заседании Академического собрания (этот проект вызвал ряд возражений со стороны академиков С. Я. Румовского, А. Н. Гиршова и Н. И. Попова, а академик Ф. У. Т. Эпинус пытался доказать «невыполнимость на практике» этого изобретения), М. В. Ломоносов до конца своих дней продолжал заниматься созданием приборов для ночных наблюдений, но ему не суждено было увидеть реализацию этой своей идеи — для снаряженной по его же проекту полярной экспедиции капитана 1 ранга В. Я. Чичагова наряду с другими приборами было собрано 3 ночезрительных трубы; оптической системы, «через которую узнавать можно рефракцию светлых лучей, проходящих сквозь жидкие материи».

Рисунки М. В. Ломоносова из рукописей:
катоптрико-диоптрический зажигательный
инструмент и однозеркальный телескоп, 1762 г.

     М. В. Ломоносовым разработан и построен оптический батоскоп или новый «инструмент, которым бы много глубже видеть можно дно в реках и в море, нежели как видим просто. Коль сие в человеческой полезно, всяк удобно рассудить может». Большой интерес представляет созданная учёным конструкция «горизонтоскопа» — большого перископа с механизмом для горизонтального обзора местности. М. В. Ломоносов — талантливый изобретатель и приборостроитель, в то же время стоит у истоков русской теоретической оптики.
     М. В. Ломоносов, хорошо знавший телескопы И. Ньютона и Д. Грегори, предложил свою конструкцию. Он пишет в конце весны — начале лета 1762 года: «Я всегда лелеял желание, чтобы эти превосходные небесные орудия, коих изобретение составляет славу Ньютона и Грегори, не по размерам только, как это обычно происходило, возрастали, но получили и иные, почерпнутые из сокровищ оптики усовершенствования».

Первая астрономическая обсерватория Российской Академии наук

     Суть и отличие от двух предыдущих предложенного им усовершенствования заключались в том, что новая конструкция имела лишь одно вогнутое зеркало, расположенное под углом около 4° к оси телескопа, и отражённые этим зеркалом лучи попадали в расположенный сбоку окуляр, что позволяло увеличить световой поток. Опытный образец такого телескопа был изготовлен под руководством М. В. Ломоносова в апреле 1762 года, а 13 мая учёный демонстрировал его на заседании Академического собрания. Изобретение это оставалось неопубликованным до 1827 года, поэтому, когда аналогичное усовершенствование телескопа предложил У. Гершель, такую систему стали называть его именем.

РАБОТЫ В ОБЛАСТИ ТЕХНИКИ

     Уже в конце XVII — начале XVIII в. в крупных странах Западной Европы и в России, вступившей на путь промышленного развития, возросли потребности в расширении добычи полезных ископаемых, увеличении производства металлов, совершенствования энергетических устройств, основанных главным образом на использовании гидротехнических ресурсов, в развитии мореплавания и строительной техники.
     М. В. Ломоносов сделал многое в решении этих задач развития России. Ломоносов продолжил, обобщил и систематизировал достижения выдающихся горнозаводских деятелей Петровской эпохи. Ломоносов был знаком с Татищевым, выдающимся горнозаводским деятелем. Ломоносову принадлежит немало интересных работ в области различных отраслей техники, в частности в гидростроительстве, создании ряда машин и механизмов, измерительных устройств, оптических приборов. Но металлургия и горная наука были его излюбленным делом. Проблемами получения чёрных и цветных металлов учёный занимался на протяжении всей своей творческой жизни. В 1763 г. вышел его капитальный труд «Первые основания металлургии, или рудных дел».

Приборы для пробы руды.
Муфельная печь в лаборатории времен Ломоносова

     Эта книга поистине энциклопедична. В отличие от издававшихся заграничных пособий по горнозаводскому делу, носивших описательный характер и включавших в себя много второстепенных деталей, труд Ломоносова содержит большой научный и обобщенный практический материал. Написанная доходчивым и точным языком, первая русская книга по технике горнозаводского дела являлась не только исследованием, но и учебным пособием для отечественных горняков и металлургов. На этой книге воспитывались многие поколения инженеров и техников. Книга была выпущена большим по тому времени тиражом — 1225 экземпляров.

Рисунки из книги М. В. Ломоносова
«Первые основания металлургии, или рудных дел»

     В «Первых основаниях металлургии» Ломоносов дал подробную характеристику технических устройств, применявшихся в то время в горнозаводскоё промышленности: плавильных печей, водяных и воздушных насосов, подъёмных механизмов и др. Основное внимание Ломоносов уделял вопросам организации и техники добычи руды и выплавки металлов. Книга разделена на пять частей, следующих одна за другой в строгой логической последовательности.

Рисунки из книги М. В. Ломоносова
«Первые основания металлургии, или рудных дел»

     Первая часть книги посвящена описанию свойств металлов и различных минералов. Прежде всего, даётся определение самого понятия «металл» — «светлое тело, которое ковать можно».
     Вторая часть книги посвящена рудным месторождениям и их поискам. Ломоносов сообщил много полезных сведений для ведения геологоразведочных работ.
     В третьей части описаны методы разработки руды, копания рудников, средства для отбойки руды, для подъёма её из шахты, для откачки воды и проветривания шахт.
     В четвёртой части Ломоносов подчеркнул роль «пробирного искусства», т. е. производства анализов исходного сырья (руды) и конечных продуктов производства.
     Заключительная, пятая часть посвящена основным процессам извлечения железа и цветных металлов из руд, обогащению исходной руды.
     М. В. Ломоносов был одним из тех учёных, кто заложил основы науки о металле. Благодаря его исследованиям в последние десятилетия XVIII в. техника металлопроизводства в России не уступала западноевропейской, а во многом превосходила её. Ломоносовым разработаны не только методы, но и механизмы для изготовления стекла и фарфора, станков и насосов, красок и пороха, навигационных, маркшейдерских и метеорологических приборов.
     Среди десятков образцов экспериментальной техники, разработанной Ломоносовым, большое место занимают приборы для физико-химических исследований. Им был создан «катоптико-диоптрический зажигательный инструмент» для проведения химических опытов. За ним последовали остроумные конструкции вискозиметров — приборов для определения вязкости жидкости, устройства для определения твёрдости и механической прочности материалов. Ломоносов неустанно работал над созданием самых разнообразных измерительных приборов и аппаратов, которые могли бы помочь человеку в его познании мира.

Прототип «вертолёта» М. В. Ломоносова, 1754 г.

     Ломоносов явился изобретателем и ряда электроизмерительных приборов. Его «электрический указатель» позволял определять степень наэлектризованности тел. Другие измерительные приборы предназначались для безопасного измерения «электрической силы в воздухе» во время грозы.
     Работы Ломоносова в области горного дела, металлургии, научного приборостроения и во многих других отраслях техники явились подлинно новаторскими.

ОСНОВАНИЕ МОЗАИЧНОГО ИСКУССТВА

     Ещё в период обучения в Германии Ломоносову и его товарищам, как известно, были предписаны занятия рисованием. В течение двух лет Ломоносов систематически упражнялся в рисовании, заложив тем самым прочную основу для дальнейшего развития своих способностей в изобразительном искусстве. Подлинный талант Ломоносова-художника раскрылся в мозаичном искусстве, где слились воедино его естественнонаучные и художественные дарования.
     В середине 40-х годов внимание учёного привлекло древнее искусство составлять из цветных стеклянных сплавов (смальт) картины и портреты. В 1745 г. канцлер М. И. Воронцов привёз из Рима несколько мозаичных картин. Эти мозаики отличались богатством оттенков, что напоминало масляную живопись. Но итальянцы хранили в тайне способы приготовления смальт. Ломоносов знал, что ещё в Киевской Руси было распространено мозаичное искусство, но позже секрет изготовления мозаик на Руси был утерян. Ломоносов поставил перед собой задачу возродить в России это забытое искусство.
     Постройка в 1748 г. Химической лаборатории позволила Ломоносову начать большие исследования по химии и технологии силикатов, а также по теории цветов. Уже в мае 1749 г. Ломоносов сообщал в Канцелярию, что в числе других работ он «делал химические опыты, до крашения стёкол надлежащие».
     Разработку практических проблем по созданию рецептуры цветных прозрачных и непрозрачных стёкол Ломоносов старался увязать с вопросами теоретической физики и химии. Учёный для получения цветных стёкол провёл многочисленные опыты. Он постепенно усложнял составы смальт, устанавливал влияния температуры плавки на физические свойства стекла, изучал прозрачность получаемых стёкол, их цвет и т. д. Работы Ломоносова шли успешно. В январе 1750 г. он продемонстрировал изготовленные им цветные стёкла в Академическом собрании.
     В начале 50-х годов Ломоносов разработал методы отливки и шлифовки смальты, из которой предстояло набирать мозаичные картины, а также нашёл состав мастики, с помощью которой смальта скреплялась с медным подносом. Уже в сентябре 1752 г. Ломоносов закончил первую художественную мозаичную работу — образ богоматери. Сравнительно небольшая по размерам мозаика (2 фута×19 дюймов, или 60,96×48,26 см) оказалась чрезвычайно трудоёмкой в изготовлении. «Всех составленных кусков, — писал Ломоносов, — поставлено больше четырёх тысяч, все моими руками, а для изобретения составов делано две тысячи сто восемьдесят четыре опыта в стеклянной печи».
     Ломоносов много раз обращался к правительству с предложениями организовать производство смальт и мозаик, художественных и бытовых вещей из цветного стекла. Но правители оставались глухи к призывам учёного. И тогда Ломоносов решил сам наладить это производство. С этой целью он попросил выделить ему участок недалеко от Петербурга, где «есть глина, песок и дрова». Также Ломоносов просил выдать ему в кредит 4 тысячи рублей без выплаты процентов сроком на пять лет. Просьба Ломоносова была удовлетворена. 6 мая 1753 г. близ деревни Усть-Рудицы состоялась закладка фабрики.
     Место для фабрики Ломоносов выбрал очень удачно — на слиянии двух небольших рек: Рудицы и Коваши. Рудицы имела быстрое течение, и это использовалось для механизации производства. Здесь были возведены плотина, каменная дамба, шлюзы и ворота, а затем построена водяная мельница. Ломоносов непосредственно руководил строительством, которое велось по разработанному им плану. Создавая новую для того времени область промышленности, Ломоносов показал себя не только опытным химиком-экспериментатором и организатором, но и талантливым конструктором станков и приспособлений для стекольного производства.
     Возродив в России утраченное древнерусское искусство мозаики, Ломоносов одновременно создал и собственную технику мозаичного набора. В отличие от западноевропейских мастеров, набиравших мозаики преимущественно тонкими пластинками смальты, Ломоносов разработал методику набора мозаичных картин четырёхгранными брусками (палочками) различного сечения, длина которых в несколько раз превышала размер бруска. Это обеспечивало прочность набора.
     Ломоносову пришлось не только заниматься строительством фабрики и её оснащением, но и заботиться о подготовке специалистов. Крестьяне, которые были приписаны к фабрике, совсем не знали производства, а отсутствие опытных мастеров тормозило развёртывание работ. Немало талантливых крестьянских юношей благодаря заботам Ломоносова получили специальности. Иногда Ломоносову приходилось приглашать специалистов с других заводов. Однако основную часть рабочих составляли усть-урицкие крестьяне. Они принимали участие в изготовлении смальт и изделий из цветного стекла, набирали мозаичные картины, исполняли подсобные работы на фабрике, а с начала 60-х годов и в мозаичной мастерской, возведённой около дома Ломоносова на набережной Мойки.
     Начиная строительство фабрики, Ломоносов надеялся на большие государственные заказы. Он надеялся, что налаженное им производство освободит страну от импорта многих товаров. Поэтому он продолжал совершенствовать технологию. В ноябре 1760 г. он писал: «…сыскал я надёжный способ делать бисер, пронизки и стеклярус скорым образом, так что могу удовольствовать будущего 1761 года здешнюю внутреннюю коммерцию».
     Но уже к 1757 г. фабрика оказалась в тяжёлом финансовом положении. Ломоносов, не имея опыта и коммерческих способностей, терпел убытки. Продукция не находила сбыта, расходы покрывать было нечем, а кредиторы требовали возврата выданной ссуды. Фабрика была удалена от Петербурга, и это затрудняло реализацию готовой продукции. Поэтому Ломоносов решил открыть в Петербурге лавку для продажи изделий из цветного стекла. Но разрешения не получил. Тогда он обратился в Сенат с просьбой обеспечить фабрику гос. заказами. Учёный подчёркивал, что теперь может делать мозаичные картины для украшения церквей и других публичных зданий. Сенат предписал всем учреждениям и ведомствам, занимающимся возведением публичных зданий, предоставлять Ломоносову заказы. Прошёл год, за ним другой, но никаких заказов Ломоносов не получил. Чтобы расплатиться с долгами учёному даже пришлось торговать дровами.

Портрет Петра I. Мозаика.
Набрана М. В. Ломоносовым, 1754 г.
Эрмитаж, Санкт-Петербург
 

     Учёный продолжал неутомимо трудиться над созданием мозаичных картин и портретов. В середине 50-х годов в мастерской Ломоносова были созданы великолепные мозаичные портреты Елизаветы Петровны, Петра I, Анны Петровны и др. Помимо больших мозаичных картин Ломоносов изготавливал и мозаичные миниатюры, к сожалению не дошедшие до наших дней. Качество ломоносовских мозаик было очень высоким. «Все материалы, — писал Ломоносов, — имеют такую же прочность и качество, как и римские, а краски их не изменяются ни от воздуха, ни от солнца, ни вследствие истечения времени, так как они изготавливаются на сильном огне». Время подтвердило правоту слов Ломоносова.

Мозаичный портрет П. И. Шувалова.
Мастерская М. В. Ломоносова, 1785 г. Эрмитаж, Санкт-Петербург
 

     В начале 1758 г. Ломоносов разработал проект грандиозного мозаичного монумента в честь Петра I, который предлагал воздвигнуть в Петропавловском соборе. Ломоносов хотел отразить «знатнейшие дела историческим образом», подразумевая под ними начало правления Петра, «избавление от стрельцов», историю создания флота, взятие Азова, пребывание Петра I за границей, основание Петербурга, Кронштадта, Петергофа, «Полтавскую баталию» и т.д. Правда вскоре Ломоносов отказался от этого проекта, представив другой, более дешёвый. В нём по-прежнему сохранялась идея украсит стены собора мозаичным панно на темы, отражающие различные этапы жизни и деятельности Петра I.

«Полтавская баталия».
Мозаика М. В. Ломоносова в здании Академии Наук.
Санкт-Петербург, 1762-1764 гг.

     В июне 1761 г. после долгих проволочек Сенат окончательно утвердил предложенный проект о сооружении монумента в Петропавловском соборе. Однако двухлетняя задержка оказалась роковой. В декабре 1761 г. скончалась императрица Елизавета, а с середины 1762 г. сошли с политической арены покровители Ломоносова И. И. Шувалов и М. И. Воронцов. Всё это усложняло работу учёного, к тому же здоровье его сильно пошатнулось. Но, несмотря на многочисленные трудности, в мае 1762г. Ломоносов с помощниками приступил к работе над «Полтавской баталией». В декабре 1764 г. мозаика была закончена, а в начале следующего года отшлифована, отполирована и вставлена в медную раму.
     «Полтавская баталия» — последняя работа, выполненная под руководством Ломоносова. Замысел учёного изготовить другую картину этой же серии — «Азовское взятие» остался неосуществлённым.
     В апреле 1764 г. Ломоносов был единогласно избран членом Болонской Академии Наук. С его достижениями в области мозаичного искусства итальянских учёных познакомил М. И. Воронцов. Получив признание своих заслуг как незаурядного художника, Ломоносов был полон творческих планов и замыслов. Но напряжённая работа над «Полтавской баталией» наряду с огромной научной деятельностью в других областях окончательно подорвала его здоровье. Тяжелобольной Ломоносов сильно переживал за судьбу мозаичного дела в России. Тревога была ненапрасной. Вскоре после смерти Ломоносова проект убранства Петропавловского собора был отвергнут. В 1768 г. Усть-Рудицкая фабрика была закрыта. Так заглохло замечательное творческое начинание великого русского учёного, которому он отдал многие годы жизни.

ЛОМОНОСОВ — ФИЛОЛОГ И ЛИТЕРАТОР

     Михаил Васильевич Ломоносов — один из величайших русских поэтов и ученых. Это хорошо сознавали уже лучшие его современники. «Он наших стран Малгерб, он — Пиндару подобен!» — писали о его стихах даже его враги; «все научные мемуары Ломоносова — не только хороши, но даже превосходны», — говорит о его научных работах знаменитый Эйлер. Им, как и Державиным, зачитывались чуть не вплоть до самого Пушкина.
     «Уважаю в Ломоносове великого человека, но, конечно, не великого поэта», писал Пушкин; «между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет; он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». Выдвигая великие заслуги Ломоносов в истории русской науки и русского просвещения, деятельность Ломоносова, как «российского Пиндара», Пушкин считает ни за что. «Оды его… утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым». Крайность этого отзыва в другом месте умеряется самим Пушкиным: он говорит о народности языка Ломоносова, о высокой поэтичности его духовных од, которые «останутся вечными памятниками русской словесности».
     Белинский окончательно восстановил поколебленную славу Ломоносова как поэта. Называя взгляд Пушкина на Ломоносова «удивительно верным, но односторонним», Белинский указывает на великое значение поэзии Ломоносова в общем историческом ходе нашего литературного развития. «Во времена Ломоносова, — говорит Белинский, — нам не нужно было народной поэзии; тогда великий вопрос — быть или не быть — заключался для нас не в народности, а в европеизме… Ломоносов был Петром Великим нашей литературы… Не приписывая не принадлежащего ему титула поэта, нельзя не видеть, что он был превосходный стихотворец, версификатор… Этого мало: в некоторых стихах Ломоносова, несмотря на их декламаторский и напыщенный тон, промелькивает иногда поэтическое чувство — отблеск его поэтической души… Метрика, усвоенная Ломоносовым нашей поэзии, есть большая заслуга с его стороны: она сродна духу русского языка и сама в себе носила свою силу… Ломоносов был первым основателем русской поэзии и первым поэтом Руси».

Полное собрание сочинений М. В. Ломоносова

     Первые поэтические произведения Ломоносова были присланы им еще из-за границы, при «Отчетах» в Академию Наук: французский перевод в стихах «Оды Фенелона» (1738) и оригинальная «Ода на взятие Хотина» (1739). В сущности этим начиналась новая русская литература, с новыми размерами стиха, с новым языком, отчасти и с новым содержанием; но современникам первые оды Ломоносова не тотчас напечатанные, долго, по-видимому, не были известны, и среди самих академиков обратили внимание, кажется, лишь одного Тредьяковского. Ко второй оде было приложено Ломоносовым «Письмо о правилах российского стихотворства», где автор выступает против Тредьяковского. Трядьяковский тотчас написал на «письмо» критический ответ, но последний не был послан по назначению академической конференцией, «чтобы на платеж за почту денег напрасно не терять». Славу поэта Ломоносов приобретает лишь по возвращении своем из-за границы; оды его с этого времени быстро следуют одна за другой, одновременно с обязательными для него переводами на русском языке различных «приветствий», писавшихся по-немецки академиком Штелином. В августе 1741 г. посвящает вторую оду, а в декабре того же года он переводит написанную Штелином немецкую оду к новой императрице, где говорится совершенно обратное тому, что сказано в двух предшествовавших одах. Со вступлением на престол Елизаветы Петровны поэтическая деятельность Ломоносова ставится в несравненно более счастливые условия: его похвалы делаются вполне искренними. В 1747 г., после утверждения императрицей Елизаветой нового устава для Академии Наук и Академии Художеств, Ломоносов пишет оду: «Радостные и благодарственные восклицания Муз Российских», где, по выражению Мерзлякова, «дышит небесная страсть к наукам»; поэт прославляет императрицу за покровительство наукам и искусствам и вместе воспевает Петра Великого и науки, «божественные чистейшего ума плоды»; здесь же он обращается к новому поколению России, призывая его к просвещению, наукам. Одами приветствует Ломоносов и Екатерину II, сравнивая новую императрицу с Елизаветой и выражая надежду, что Екатерина II «златой наукам век восставит и от презрения избавит возлюбленный Российский род». Он приветствует начинания Екатерины в пользу русского просвещения и воспитания.
     Кроме торжественных од, Ломоносов уже с 1741 г. поставляет стихотворные надписи на иллюминации и фейерверки, на спуск кораблей, маскарады. Он пишет по заказу даже трагедии ( «Тамира и Селим», 1750; «Демофонт», 1752), проводя, при каждом случае, свою основную идею: необходимость для России образования, науки. В этом отношении с одами Ломоносова ближайшим образом связаны и так называемые его «Похвальные слова» Петру Великому и Елизавете Петровне. В сущности, это — те же оды, как и другие произведения Ломоносова, где рядом с обычной, обязательной лестью, «мглистым фимиамом», прославляются «дела Петровы» или вообще доказывается важность образования. Везде мы видим стремление автора выразить так или иначе свои просветительные общественные идеалы, подчеркнуть те задачи, от исполнения которых зависит счастье России.
     В «рифмичестве» Ломоносова нередко сверкали искры истинной, неподдельной поэзии. Чаще всего это случалось тогда, когда Ломоносов «пел» о значении науки и просвещения, о величии явлений природы, о предметах религиозных. Лучшими поэтическими произведениями Ломоносова были духовные оды. Уже к 1743 г. относятся оды: «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого сияния» и «Утреннее размышление о Божием величестве», полные религиозного чувства и вместе с тем свидетельствующие о научных интересах автора. «Вечернее размышление», по словам самого Ломоносова, содержит его «давнейшее мнение, что северное сияние движением эфира произведено, быть может».
     Истинным поэтом Ломоносов был и в тех случаях, когда в стихах касался «любезного отечества». Это именно и придавало в его глазах цену его поэтическим произведениям, возвышало их над «бедным рифмичеством». Вообще Ломоносов смотрел на свои стихотворения, главным образом, с чисто практической, общественной стороны, видел в нем лишь наиболее удобную форму для выражения своих прогрессивных стремлений. Как присяжный песнотворец, Ломоносов считал обязательными для себя и другие формы поэзии: писал эпиграммы, шутливые стихотворные пьесы, произведения сатирические и т. п. При общей бедности тогдашней русской жизни пьесы эти иногда вызывали целые бури, порождали резкую полемику.
     Такую бурю — которая могла быть небезопасной для автора — вызвало, например, до самого последнего времени остававшееся ненапечатанным стихотворение Ломоносова: «Гимн бороде» (1757) — сатира, направленная не только против раскольников, но и против всех, кто, прикрываясь знаменем церкви, «покровом святости», на самом деле был врагом знания и прогресса. Стихотворение Ломоносова постановлено было «чрез палача под виселицею сжечь», а самому автору было поставлено на вид, какие «жестокие кары грозят хулителям закона и веры»…
     Поэзия Ломоносова стояла всецело на почве пресловутого псевдоклассицизма. С последним Ломоносов познакомился в Германии как с теорией, господствовавшей тогда всюду в Европе. Эту теорию Ломоносов ввел и в нарождавшуюся русскую литературу, где она потом и господствовала во все продолжение XVIII века. Поэзия в то время и на Западе не имела самостоятельного права на существование: она признавалась лишь в качестве развлечения, «отдохновения от дел», «летом вкусного лимонада», или должна была нести чисто практическую службу, в буквальном смысле «учить» общество, давать ему мораль, практически нужные советы и указания. К этому присоединялись фактические отношения поэзии ко двору, в котором концентрировалась жизнь страны. С тем же общественным положением, с тем же характером, «литература» явилась и в России. Ломоносов усвоил себе общепринятую тогда манеру писания, надел на себя общепринятый поэтический костюм. В одах Ломоносова не могло не быть той высокопарности, надутости, даже лести, которые вообще были обязательны для тогдашних поэтов. Но в западном псевдоклассицизме была и другая, более важная сторона.
     Ложноклассические оды и при дворе, и в обществе нравились не только разлитым в них «лилейным фимиамом», но и «прелестью стиха». Подобно Малербу и Буало для французской литературы, Готшеду — для немецкой, Ломоносов в сфере русской поэзии является, главным образом, чисто формальным реформатором: преобразователем литературного языка и стиха, вводителем новых литературных форм. Он вполне сознает, что литература не может идти вперед без формальной правильности в языке и стихе, без литературных форм. Сюда направлены и чисто ученые труды Ломоносова, относящиеся к области русского литературного языка и русского стихосложения. Важнейшими трудами этого рода Ломоносова были: «Российская Грамматика» (1755 — 1757), «Рассуждение о пользе книги церковных в российском языке» (1757) и «Письмо о правилах российского стихотворства», или «Рассуждение о нашей версификации» (1739).

М. В. Ломоносов. Титул издания:
«Слово похвальное Петру Великому…», 1755 г.

     Чтобы вполне оценить значение этих трудов в истории развития и выработки русского литературного языка, необходимо иметь в виду то общее положение, в каком находился наш литературный язык с XI века по конец XVII-го и особенно с эпохи реформ Петра. В древнерусской письменности с самого начала установилось крайне резкое различие между языком литературным, языком «книги» и живым говором народа, разговорной речью. Это различие удерживается до конца XVII века; в продолжение семи столетий собственно русский язык не имеет права гражданства в литературе, «литературным языком» служит язык церковно-славянский. Только изредка, по оплошности писца, живая речь народа ненароком попадает в книгу, как случайная, бессознательная примесь. Чем дальше, тем сильнее выступает условность грамматических форм, оборотов, крайняя искусственность правописания, стиля и выражений. С XV века в литературе быстро развивается характерное «плетение словес»; в XVI — XVII веках к нему присоединяется еще пресловутое московское «добрословие» — крайнее многословие, вычурное и напыщенное. С XVI века в литературном языке московской Руси с особой резкостью начинает обнаруживаться влияние языков западнорусского и польского; к полонизмам и прямо заимствованным западнорусским и польским словам примешивается масса латинизмов, которым особенно покровительствуют обе академии, Киевская и Московская; несколько позднее начинают во множестве проникать слова немецкие, голландские, шведские.
     С реформами Петра Великого в русском литературном языке наступает самая пестрая хаотическая смесь, бессвязная масса совершенно необработанных элементов. Это была эпоха полного хаотического брожения; новые элементы представляли богатые зачатки дальнейшего развития, но не было ничего сколько-нибудь стройного, органического. Лишь Ломоносов, со свойственной ему гениальностью сумел разобраться в груде совершенно сырых, необработанных материалов; подметив главные, основные элементы, он выделил их из хаотической смеси и поставил в те довольно стройные взаимоотношения, которые под его рукой получает наш литературный язык. Его «Российская Грамматика» впервые проводит резкую грань между языками русским и церковно-славянским, между речью разговорной и «славенщизной»; языку церковно-славянскому, языку «церковных книг» впервые противопоставляется язык русский, «гражданский», живой говор народа, или, как выражается Ломоносов, «простой российский язык», «слова простонародные», «обыкновенные российские».
     Признавая близкую взаимную связь обоих языков, Ломоносов устанавливает полную самостоятельность каждого из них и впервые подвергает специальному строго научному изучению законы и формы языка собственно русского. В этом и заключается величайшее значение филологических трудов Ломоносова. К изучению русской грамматики Ломоносов впервые применил строгие научные приемы, впервые определенно и точно наметив отношения русского литературного языка к языку церковно-славянскому, с одной стороны, и к языку живой, устной речи, с другой. Этим он положил прочное начало тому преобразованию русского литературного языка, которое круто повернуло его на новую дорогу и обеспечило его дальнейшее развитие.
     Ломоносов вполне сознает значение так называемой фонетики, необходимость идти в изучении языка от живой речи. Приемы научного исследования, которым следует в своих филологических изучениях русского языка Ломоносов — приемы естествоиспытателя. Выводы свои он основывает на ближайшем, непосредственном обследовании самых фактов языка: он дает длинные списки слов и отдельных выражений русского языка, сравнивает, сопоставляет группы фактов между собой, и лишь на основании таких сличений делает выводы. Вообще в принципе лингвистические приемы Ломоносова те же, которых наука держится и в настоящее время. Изучая живой русский язык, Ломоносов все разнообразие русских наречий и говоров сводит к трем группам или наречиям, «диалектам»:
1) московское,
2) северное или поморское (родное для Ломоносова) и
3) украинское или малороссийское.
     Решительное предпочтение Ломоносов отдает московскому, «не токмо для важности столичного говора, но и для своей отменной красоты». Начало, которое должно объединять различные русские говоры, Ломоносов видит в языке церковно-славянском. Язык церковных книг должен служить главнейшим средством очищения русского литературного языка от наплыва слов иностранных, иноземных терминов и выражений, чуждых русскому языку, этих «диких и странных слова нелепостей, входящих к нам из чужих языков».
     Вопрос об иностранных словах справедливо кажется Ломоносову особенно важным в виду страшного наплыва в русский язык, за период петровских реформ, иностранных слов. Этим вызывается специальное исследование Ломоносова: «О пользе книг церковных в российском языке». Оно, главным образом, посвящено вопросу о взаимных отношениях элементов церковно-славянского и русского в языке литературном, — известному учению о «штилях». От степени влияния на русский литературный язык элемента церковно-славянского получается, по взгляду Ломоносова, тот или другой оттенок в языке, так называемой «слог» или «штиль». Ломоносов намечает три таких оттенка или «штиля»: «высокий», «средний» и «низкий». Введение «штилей» отчасти было практически необходимо. Прямо перейти к живому языку было невозможно не только потому, что это было бы слишком резким нововведением, слишком большой «ересью», но и потому, — и это главное, — что тогдашний живой русский язык еще не был настолько развит, чтобы стать достаточным орудием для выражения новых понятий. Исход из затруднения Ломоносов нашел в средней мере: в простом соединении славянского и русского элементов, в введении штилей, а также в прямых заимствованиях из иностранных языков. Видимое предпочтение Ломоносов отдал церковно-славянскому языку, как языку уже выработанному, приспособленному и к «высокому» стилю, между тем как в живом русском языке не находилось «средств для передачи отвлеченно научных понятий, какие были необходимы для новой литературы».
     Языки русский и церковно-славянский Ломоносов поставил в слишком близкую связь, русский язык даже как бы подчинялся церковно-славянскому; этим была обусловлена реформа в языке, произведенная Карамзиным. — Наша новейшая орфография в наиболее существенных чертах создана Ломоносовым. — Развивая, совершенно самостоятельно, мысль Тредьяковского о тоническом стихосложении, Ломоносов внес в это дело поэтическое дарование, которого совершенно был лишен Тредьяковский. «Русская Грамматика» Ломоносова, его «Рассуждение о пользе книг церковных», «Письмо о правилах российского стихотворства», вместе с практическим осуществлением этих правил в собственном «стихотворстве» Ломоносова, раз навсегда решили важнейший для нашей литературы вопрос, вопрос, можно сказать, самого ее существования — о средствах к широкому и свободному развитию, тот вопрос, который в итальянской литературе был решен еще в XIV веке, во французской в XV — XVI веках, в английской и немецкой в XVI веке. При всей важности научных трудов Ломоносова в области русского языка, в общей академической деятельности они были для него в известной степени побочными: его главной специальностью было естествознание, и гений Ломоносова здесь проявлялся с еще большей силой и блеском.
     Действительно, в деле общего духовного — а вместе и литературного — возрождения России Ломоносов был непосредственным продолжателем Петра Великого. Своими разнообразными учеными трудами, как и своими поэтическими произведениями, Ломоносов дал реформам Петра живое, фактическое приложение в области литературы и науки. Для осуществления идей Петра в Ломоносове нашлись гигантские силы.

Источники:

1. Ломоносов, Михаил Васильевич — Википедия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/. — Загл. с экрана. – Яз. рус.
2. Михаил Васильевич Ломоносов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mvlomonosov.narod.ru/. — Загл. с экрана. – Яз. рус.

Вверх страницы
 
Муниципальное бюджетное учреждение культуры Мясниковского района «Межпоселенческая центральная библиотека» (с) 2008
Некоммерческий сайт. Все права защищены.
Менеджеры и администраторы сайта: В.А. Бзезян, М.А. Явруян. Разработка сайтов: ООО "Дон АйТи"
Внимание! При использовании материалов с сайта, гиперссылка на сайт обязательна.
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика
SSL