Сделать стартовой страницейДобавить в избранноеКарта сайта
МБУК Мясниковского района «МЦБ» 346800, Россия, Ростовская область, Мясниковский район, село Чалтырь, 6-ая линия, 6
телефон/факс (8863-49)2-34-58.
e-mail: &
На главную


Мясниковский район

История района
Территориально-географическое расположение
Символика района
Руководители района
Устав Мясниковского района
Решения и постановления
ФЗ – 131 «О местном самоуправлении»
Наименования поселений
Адресная информация
Знаменательные даты
Библиографический список

Библиотека
История
Устав библиотеки
Структура
Режим работы / Контакты
Правила пользования библиотекой
Специалисту
Ссылки на официальные материалы по библиотечному делу
Услуги
Информационно-библиотечный центр
Мобильная библиотека (КИБО)
Мероприятия
Книжные выставки
Фотогалерея
Виртуальная справка
Электронная доставка документов

Ресурсы
Краеведение
Электронные каталоги
Наши коллекции
Периодические издания
Медиатека
Интерактивные издания
Новые поступления
Правовое просвещение
Финансовая грамотность
Противодействие коррупции
Экологическая страница
Полезные ссылки









Продление книги онлайн






       


Карта сайта




НАШ ЛОМОНОСОВ

МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ЛОМОНОСОВ
300-летию со дня рождения посвящается)

…Да, велико его значенье –
Он, верный русскому уму,
Завоевал нам Просвещенье,
Не нас поработил ему, –
Как тот борец ветхозаветный,
Который с силой неземной
Боролся до звезды рассветной
И устоял в борьбе ночной.

                                  Ф. И. Тютчев

     Среди славных имён прошлого русской науки есть одно особенно нам близкое и дорогое – имя Михаила Васильевича Ломоносова. Михаил Васильевич Ломоносов – не просто один из замечательных представителей русской культуры. Ещё при жизни М. В. Ломоносова образ его засиял для русских современников светом осуществившейся надежды на силу национального гения. Дела его впервые решительным образом опровергли мнение заезжих иностранцев и отечественных скептиков о неохоте и даже неспособности русских к науке. М. В. Ломоносов стал живым воплощением русской науки и культуры с её разнообразием и особенностями, с ее богатством и широтой. Он был естествоиспытателем, философом, поэтом, основоположником русского литературного языка, историком, географом, политическим деятелем. Всем своим самобытным энциклопедизмом, простиравшимся от поэзии и изобразительного искусства до великих физико-химических открытий, М. В. Ломоносов, как никто другой, доказывал единство всех проявлений человеческого духа, искусства и науки, абстрактной мысли и конкретной техники. «Архангельский мужик», пришедший из деревенской глуши, навсегда устранил предрассудок о том, что если и можно искать науку и искусство на Руси, то лишь в «высших» классах общества.
     О древности, высоте и своеобразии русской культуры с ясностью свидетельствуют народный героический эпос, письменность с изумительным примером «Слова о полку Игореве», чудесные образы зодчества в Новгороде, Киеве, Владимире, Москве, на дальнем Севере, фресковая и иконная живопись с такими шедеврами, как творчество Андрея Рублёва. В то же время, в отличие от стран Западной Европы, среди этих великих образцов русской культуры до XVIII в. невозможно указать примеры такого же значения из области науки. Между тем, в русском народе искони были необходимые предпосылки для возникновения и роста науки. Разве не о глубокой, бескорыстной любознательности народа говорят такие строки древнего народного «Стиха о Голубиной книге»:

От чего у нас начался белый свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад светел месяц?
От чего у нас звёзды частые?
От чего у нас ветры буйные? и т. д.

     Наблюдательность народа запечатлена в многочисленных пословицах и загадках, построенных, по сути дела, на наблюдениях научного порядка.
     Искренний интерес к явлениям природы, соединённый с зоркостью, практической сметливостью и изобретательностью, создавал и создаёт народную технику, примеры которой нетрудно разыскать в предметах деревенского обихода, утвари, упряжи, сельского хозяйства, в искусстве строительства, в стекольном и ружейном производствах.
     «В 1711 году, в эпоху когда Пётр I совершал свои великие преобразования и когда плод этих преобразований, Полтавская победа, – «наше русское воскресение», по выражению Петра, – уже решила вопрос о будущности России, как могущественного европейского государства», родился человек, который окончательно разделил науку и искусство, чудесным образом сочетая и объединив их в своём творчестве, «будущий славный русский учёный, вития и поэт» – произошло это 19 ноября в деревне Мишанинской Куростровской волости Двинского уезда Архангелогородской губернии в довольно зажиточной семье помора Василия Дорофеевича (1681–1741), владельца нескольких судов, ходивший на них за рыбой в Белое море и в Ледовитый океан. И дочери просвирницы погоста Николаевских Матигор, Елены Ивановны (урождённой Сивковой) Ломоносовых.

Гукор – модель парусного рыбацкого судна,
на котором плавали М. В. Ломоносов с отцом

     О первых годах жизни Михаила Ломоносова имеются крайне скудные сведения. Отец, по отзыву сына, был по натуре человек добрый, но «в крайнем невежестве воспитанный». Мать М. В. Ломоносова умерла очень рано, когда ему было девять лет. В 1721 году отец женился на Феодоре Михайловне Усковой, дочери крестьянина соседней Ухтостровской волости. Летом 1724 года она умерла. Через несколько месяцев, возвратившись с промыслов, отец женился в третий раз – на вдове Ирине Семёновне девичестве Корельской). Для тринадцатилетнего Ломоносова третья жена отца оказалась «злой и завистливой мачехой».
     Историк, славист Владимир Иванович Ламанский пишет: «в целой России в начале XVIII века едва ли была какая иная область, кроме Двинской земли, с более благоприятной историческою почвою и более счастливыми местными условиями». Личность М. В. Ломоносова можно понять, только составив представление о природе, в окружении которой он вырос, о том, что он был выходцем из той части русского народа, которая никогда не испытывала гнёта ига и не знала рабства. Здесь обретались потомки новгородцев, не знавшие крепостного права, «рабства», «черносошные», государственные крестьяне, строгие в нравах, деятельные, независимые, «умевшие за себя постоять, сплотившись в «земские миры»». Им неведома была барщина, бремя государственных обложений, они избывали деньгами, развивая товарное хозяйство, торговлю и ремёсла. Поморы владели навигацией, ходили в Ледовитый океан, к Груманту, к Новой Земле. На Мурмане – промысловые становища, лов вели огромными сетями, охотились, варили соль, смолу, добывали слюду. Здесь богатая традиция художественного рукоделия. При отсутствии школ, поморы учили грамоте друг друга, переписывали и бережно хранили рукописные книги.
     Деревня Мишанинская, позже слившаяся с деревней Денисовкой, находилась на Курострове, против города Холмогоры, на одном из девяти островов дельты Северной Двины, примерно в 140 км от места её впадения в Белое море. С давних времён эти острова были густо заселены. Здесь имелись хорошие пахотные земли, богатые выгоны для скота, а главное – открытый выход в море.

Деревня Мишанинская, ныне село
Ломоносово — родина учёного

     Упоминание о поморской семье Ломоносовых восходит к XVI веку, ко временам Ивана Грозного. Дед будущего учёного Дорофей Леонтьевич (1647-1683), его отец Василий Дорофеевич, и многие родственники были жителями Курострова. Как и большинство куростровских крестьян-поморов, они занимались хлебопашеством, но их основным делом были рыбная ловля и зверобойный промысел.
     В начале XVIII века семья Ломоносовых имела средний достаток. Она располагала сравнительно крупным земельным наделом (около 67 мерных саженей – длина пахотной полосы), но главным источником благосостояния являлся морской промысел.
     Плавания в суровых северных морях были нелёгким и опасным делом. Поморы объединялись в артели. Почти все Ломоносовы деревни Мишанинской до начала 20-х годов XVIII века жили одной семьёй, мужчины сообща выходили в море. Семья Ломоносовых принадлежала к опытным мореходам. Документы свидетельствуют, что ещё в 1710 году Лука Леонтьевич Ломоносов (1646-1727), двоюродный дед будущего учёного, был кормщиком – старшим в промысловой артели. А это значит, что он хорошо знал морские пути, умел управлять судами, то есть знал навигационное дело. В 1722 году отец Ломоносова, Василий Дорофеевич, получил 34 сажени пашни, построил собственный дом и стал жить самостоятельно, по-прежнему занимаясь в основном морским промыслом. Позже, в 1753 году, М. В. Ломоносов писал, что отец «довольство кровавым по́том нажил».
     Лучшими моментами в детстве М. В. Ломоносова были, по-видимому, его походы с отцом в море, оставившие в его душе неизгладимый след. М. В. Ломоносов начал помогать отцу с десяти лет. Они отправлялись на промыслы ранней весной и возвращались поздней осенью. Вместе с отцом будущий учёный в детстве ходил рыбачить в Белое море и до Соловецких островов. Нередкие опасности плавания закаляли физические силы юноши и обогащали его ум разнообразными наблюдениями. Влияние природы русского севера легко усмотреть не только в языке М. В. Ломоносова, но и в его научных интересах: «вопросы северного сияния, холода и тепла, морских путешествий, морского льда, отражения морской жизни на суше – всё это уходит далеко вглубь, в первые впечатления молодого помора». Его окружали предания о великих делах Петра Великого, которых и доселе немало сохранилось на севере.
     Грамоте обучил Михайлу Ломоносова дьячок местной Дмитровской церкви С. Н. Сабельников. Он оказывал помощь односельчанам в составлении деловых бумаг и прошений, писал письма. Рано, по-видимому, зародилось в Ломоносове сознание необходимости «науки», знания. «Вратами учёности», по его собственному выражению для него делаются откуда-то добытые им книги: «Грамматика» Мелетия Смотрицкого, «Арифметика» Л. Ф. Магницкого, «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого. В четырнадцать лет юный помор грамотно и чётко писал.
     Жизнь Ломоносова в родном доме делалась невыносимой, наполненной постоянными ссорами с мачехой. И чем шире становились интересы юноши, тем безысходнее казалась ему окружающая действительность. Особенно ожесточала мачеху страсть Ломоносова к книгам. «Имеючи отца, хотя по натуре доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного, – писал позже М. В. Ломоносов, – и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в отие моём, представляя, что я всегда сижу попустому за книгами: для того многократно я принуждён был читать и учиться, чему возможно было, в уединённых и пустых местах, и терпеть стужу и голод».
     Страсть к знаниям, тяжёлая обстановка в семье заставили Ломоносова принять решение – оставить родной дом и отправиться в Москву. Узнав, что отец хочет женить его, Ломоносов решил бежать в Москву. Он прикинулся больным, женитьбу пришлось отложить.
     Годы, проведённые Ломоносовым в Поморье, сыграли большую роль в формировании его мировоззрения, наложили свой отпечаток на интересы и стремления юноши, в значительной степени определили направление его дальнейшего творчества.
На родине М. В. Ломоносов дальше учиться не мог. Как крестьянскому сыну, ему отказали в приёме в Холмогорскую славяно-латинскую школу.
     Замечательная черта М. В. Ломоносова, выделяющая его среди многих великих современников, предшественников и потомков, – несокрушимая воля и охота к знанию. Они заставили его в возрасте 19 лет уйти из Денисовки. Чтобы поступить в московскую Заиконоспасскую славяно-греко-латинскую академию, он выдал себя за сына холмогорского дворянина.

Юный Ломоносов на пути в Москву.
Художник Н. Н. Кисляков, 1948 г.

     В декабре 1730 года из Холмогор в Москву отправлялся караван с рыбой. Ночью, когда в доме все спали, Ломоносов надел две рубахи, нагольный тулуп, взял с собой подаренные ему соседом «Грамматику» Смотрицкого и «Арифметику» Магницкого и отправился вдогонку за караваном. На третий день он настиг его и упросил рыбаков разрешить идти вместе с ними. Отъезд из дома Ломоносов тщательно продумал. Он узнал, что только в трёх городах России – в Москве, Киеве и Санкт-Петербурге – можно овладеть высшими науками. Свой выбор он остановил на Москве. Ломоносова ожидала долгая и нелёгкая зимняя дорога. Преодолев весь путь за три недели с рыбным обозом, Ломоносов в начале января 1731 года прибыл в Москву, где он никого не знал.
     О своём поступлении в «Спасские школы», то есть в Московскую славяно-греко-латинскую академию М. В. Ломоносов пишет: «В Московских Спасских школах записался 1731 года января 15 числа. Жалованья в шести нижних школах по 3 копейки на день, а в седьмой 4 копейки на день».

Московская славяно-греко-латинская академия

     В письме И. И. Шувалову (10 мая 1753 года) он вспоминает обстоятельства своей жизни того времени и рассказывает о страстной тяге своей к учёбе: «Высочайшая щедрота несравненныя монархини нашея, которую я вашим отеческим предстательством имею, может ли меня отвести от любления и от усердия к наукам, когда меня крайняя бедность, которую я для наук терпел добровольно, отвратить не умела… Обучаясь в Спасских школах, имел я со всех сторон отвращающие от наук пресильные стремления, которые в тогдашние лета почти непреодоленную силу имели. …Несказанная бедность: имея один алтын в день жалования, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку хлеба и на денежку квасу. Таким образом жил я пять лет и наук не оставил. С одной стороны, пишут, что, зная моего отца достатки, хорошие тамошние люди дочерей своих за меня выдадут, которые и в мою там бытность предлагали; с другой стороны, школьники, малые ребята, кричат и перстами указывают: смотри-де, какой болван лет в двадцать пришёл латыни учиться!».
     Удивительная целеустремлённость была присуща М. В. Ломоносову. В то время как многие его товарищи по Спасским школам свободные от занятий часы проводили беззаботно, в библиотеке Заиконоспасского монастыря он читал летописи, патристику и другие богословские книги, – издания светского содержания и философские, и даже – физические и математические сочинения; «находимыя в оной книги утвердили его в языке славянском». Из академической биографии известно, что по прошествии первого полугодия он был переведён из нижнего класса во второй, и в том же году – в третий. Через год, в достаточной мере овладев латынью, и будучи уже способен на латинском сочинять небольшие стихи, начал учить греческий. Извлекая урок из «наказания» – «Calculus dictus (лат. Calculus – камешек;лат. Dictus – слово) – за учинённый им школьный проступок», Михайло Ломоносов в стихотворной форме излагает перевод латинской нравоучительной притчи.

СТИХИ НА ТУЯСОК

Услышали мухи
Медовые духи,
Прилетевши, сели,
В радости запели,
Егдаб стали ясти,
Попали в напасти;
Увязли бо ноги:
Ах! — плачут убоги,
Мёду полизали,
А сами пропали.

     Учитель пишет на это: pulchre (лат. превосходно)…

     В бытность М. В. Ломоносова в Заиконоспасском училище ректором там был архимандрит Герман Концевич, а префектом – Софроний Мегалевич, «за латинскую азбуку посадил его иеромонах Модест Ипполитович. В 1730 году его перевели в латинский грамматический класс Германа Канашевича; …синтаксис преподавал ему белец Тарасий Посников; в российской и латинской поэзии наставлял иеромонах Феофилакт Кветницкий; …слушал риторику у иеромонаха Порфирия Крайского, который после того заступил место ректора училища».
     Академик Я. К. Грот в своей речи на праздновании в Академии Наук юбилея М. В. Ломоносова 6 апреля 1865 года отмечает:
     «К счастию Ломоносова классическое учение Спасских школ поставило его на твёрдую почву европейской цивилизации: оно положило свою печать на всю его умственную деятельность, отразилось на его ясном и правильном мышлении, на окончености всех трудов его».

Образцы почерка Ломоносова в разном возрасте

     Для «завершения образования» из Москвы М. В. Ломоносов в 1734 году был направлен, а вероятнее сам захотел отправиться дальше, в Киев, в духовную академию, даже и в то послепетровское время ещё почитавшуюся на Руси вершиной образовательной лестницы, где на протяжении нескольких месяцев обучается в Киево-Могилянской академии.
     Терпя по его собственному выражению «несказанную бедность», он упорно и настойчиво учился. Вспоминая потом об этой трудной поре, он писал: «Имея один алтын в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку хлеба, и на денежку квасу, протчее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом жил я пять лет, и наук не оставил».
     Пять лет длилось специальное богословское образование М. В. Ломоносова, но в духовенство М. В. Ломоносов не вышел, не найдя там совершенно материалов для физики и математики, он «прилежно перечитывал летописи и творения святых отцов». В следующем, 1735 году, не дойдя ещё до богословского класса, Ломоносов из философского был вызван в Академию Наук, и вместе с другими двенадцатью учениками Спасского училища, отправлен в Петербург и зачислен в студенты университета при Академии Наук (Первоначально предполагалось принять двадцать человек, но ректор Калиновский избрал из них наиболее способных, в числе которых, помимо Ломоносова, оказался Виноградов, будущий товарищ его по заграничному путешествию, и Никита Попов, впоследствии ставший первым русским астрономом. – Полное Собрание Законов, т. IX, № 6816).
     Судьбу его резко изменила только что учрежденная Петром Петербургская Академия наук. Государство, наконец, начинало развивать и направлять науку.
     Русская Академия наук, отметившая 220 лет своего существования, задумана и основана Петром Великим. Она имела в развитии культуры нашей страны необычайное значение. По размеру и способу своей деятельности наша Академия стоит совсем отдельно в ряду других главных академий и учёных обществ мира.
     Известно, что мысль об Академии возникла у Петра в беседах с философом и математиком Лейбницем, из переписки с другим философом, будущим учителем М. В. Ломоносова – Вольфом, из встреч с парижскими академиками (Петр сам был членом Парижской академии). Однако Петр с его вполне практическим умом ясно сознавал, что учреждение в России начала XVIII в. Академии по образцу Парижской или Лондонского королевского общества было бы чистой декорацией. В самом деле, в России ещё только думали о средних школах и университетах, и академия французского и английского образца неизбежно оторвалась бы от общества и государства, стала бы бесполезным «социететом» учёных иностранцев. Казалось, нужно было долго ждать, чтобы общество созрело, чтобы появилось достаточно много образованных и просто грамотных людей, прежде чем создавать научную вершину – Академию. Петр решил, однако, иначе и по-своему. В русской Академии он соединил передовую науку, научное исследование с обучением разных ступеней – от среднего и ремесленного до университетского.
     По докладной записке первого президента лейб-медика Блюментроста, утвержденной Петром, решено было в Петербурге завести собрание «из самолучших учёных людей, которые науки производя и совершая художества . е. технические знания и ремёсла. – С. В.) и науку публично преподавали бы молодым людям», а эти последние, в свою очередь «науку принявши и пробу искусства своего учинивши, молодых людей в первых фундаментах обучали». Иными словами, Петр решил насаждать науку сразу и сверху и снизу путём пересадки готовой западной науки и выращивания отечественной научной молодёжи.
     Этот приём оказался верным: через 15-20 лет Россия выдвинула в сонм знаменитых иностранцев, составивших первый корпус Академии, Д. Бернулли, Делиля, Л. Эйлера и других, своего великого академика М. В. Ломоносова.
     М. В. Ломоносов прибыл в Петербургскую Российскую Императорскую Академию Наук в период, когда она вступила во второе десятилетие своей деятельности. Это было уже сложившееся научное учреждение, имевшее значительный для того времени штат сотрудников. В Академии были представлены все ведущие научные дисциплины того времени.
     Несмотря на длительную переписку по поводу приезда из Москвы новых студентов, Академия Наук не позаботилась об их устройстве. В первые дни пребывания в Петербурге Ломоносов и его товарищи поселились при самой Академии Наук, а в дальнейшем переехали на жительство в снятое Академией каменное здание новгородской епархии на 1-й линии Васильевского острова, около Невы. Здесь Ломоносов прожил почти полгода до отъезда в Германию. По отчётам о расходах за февраль-апрель 1736 года, затраченных на нужды студентов, можно представить их скромный быт в Петербурге. Для них были куплены простые деревянные кровати с тюфяками, по одному маленькому столу и стулу, на всех три платяных и три книжных шкафа. Им были выданы необходимые одежда, обувь, бельё и т. д.
     Первое время положение Ломоносова и его товарищей в Петербургской Академии Наук было весьма неопределённым: они не были зачислены ни в Академическую гимназию, ни в Академический университет. Различный уровень знаний учеников Спасских школ не позволял создать единый класс Академического университета. Одним из существенных пробелов в их образовании было то, что они не знали немецкого языка, распространённого в то время в Академии. Занятия начались с изучения немецкого языка, которому их обучал ежедневно учитель Христиан Герман.
     Несмотря на тяжёлые условия жизни, любознательный студент Ломоносов с первых дней прибытия в Академию проявил интерес к наукам. Под руководством В. Е. Адодурова он начал изучать математику, у профессора Г. В. Крафта знакомился с экспериментальной физикой, самостоятельно изучал стихосложение. По свидетельству ранних биографов, в течение этого довольно непродолжительного периода обучения в Петербургской академии Ломоносов «слушал начальные основания философии и математики и прилежал к тому с крайнею охотою, упражняясь между тем и в стихотворении, но из сих последних его трудов ничего в печать не вышло. Отменную оказал склонность к экспериментальной физике, химии и минералогии».
     В 1735 году в Академии было создано Российское собрание для разработки основ русского языка. Ломоносов, получив в Славяно-греко-латинской академии достаточно хорошую подготовку в области грамматики и стихосложения, вероятно, интересовался занятиями Российского собрания.
     Серьёзное отношение Ломоносова к научным занятиям выделяло его из общей массы воспитанников Спасских школ, прибывших в Петербург. В Академии Наук любознательный и трудолюбивый помор, приобщаясь к новой науке, ознакомился с современным подходом к исследованиям, сильно отличавшимся от дисциплин средневекового схоластического образца, которые преподавались в Славяно-греко-латинской академии. В кабинетах и мастерских Академии Наук Ломоносов мог видеть новейшие приборы и инструменты для проведения исследований, в академической лавке познакомиться с только что изданными книгами и журналами. Уже тогда Ломоносов начал изучать европейские языки, и делал пометки на полях книг на французском и немецком языках.
     Петербургское ученье оказалось очень кратковременным: вихрь эпохи гнал дальше. Через несколько месяцев, в сентябре 1736 г. М. В. Ломоносов с двумя другими академическими студентами Г. У. Райзером и Д. И. Виноградовым, будущим изобретателем русского фарфора, направляется Академией в Германию для обучения металлургии и горному делу в связи с намечавшейся научной экспедицией на Камчатку.
     Предыстория того, как Ломоносов попал в Германию такая: В Сибири работала экспедиция из Академии наук, но в ее составе не хватало химика, знающего горное дело. Западноевропейские химики отказывались от предложения ехать на большое расстояние порядка 10 тысяч вёрст. Тогда и было решено послать русских студентов на обучение в Германию.
     В марте 1736 года Академия Наук принимает решение отправить 12 наиболее способных молодых людей, учеников «Спасских школ», для учёбы в Европу. Документально это выразилось следующим.
     7 марта 1736 года Императорская Академия Наук представила докладом Императорскому Кабинету, что ежели несколько молодых людей послать во Фрейберг к горных дел физику Генкелю для обучения металлургии; то можно туда Густава Ульриха Райзера, Дмитрия Виноградова и Михайлу Ломоносова. На содержание их в каждой год потребно 1200 рублей, и потом на каждого по 400 рублей, а именно по 250 на кушанье, платье, книги и инструменты, да 150 на проезд в разные места и в награждение учителям проч. И хотя у них из сей суммы в Фрайберге по несколько рублей останутся, однакож достальныя деньги пригодятся им на проезд их в Голландию, Англию и Францию, куда им необходимо ехать должно для смотрения славнейших там лабораторий химических.
     В марте 1736 года президент Академии Наук Иоганн Корф представил правительству два списка учеников, предлагавшихся для отправки обучаться в Германии горному делу. «Учёный горный физик» Генкель заверял, что проучившись год или полтора, эти молодые люди «по возвращении на родину смогут сами обучать других». В первом списке Корф назвал тех, кто знал немецкий и латинский, во втором – только латинский. Во втором списке значился и Ломоносов ( «понеже они все те свойства имеют, каких помянутой берг-физикус требует… Хотя Дмитрий Виноградов с Михайлом Ломоносовым немецкого языка и не знают, однако ещё в бытность свою здесь через три месяца столько научиться могут, сколько им надобно…»). Корф сообщал, что в Германию могут быть посланы:
1. Густав Ульрих Райзер, советника Берг-коллегии сын, имеет от роду семнадцать лет.
2. Дмитрий Виноградов, попович из Суздаля, шестнадцати лет.
3. Михайло Ломоносов, крестьянский сын из Архангелогородской губернии Двинского уезда Куростровской волости, двадцати пяти лет.
     Это показывает, что способности Ломоносова были настолько очевидны, что правительство и руководство Академии не смутило его крестьянское происхождение.
За границей Ломоносов пробыл пять лет: около 3 лет в Марбурге, под руководством знаменитого Христиана Вольфа, и около года во Фрайберге, у Генкеля; около года провел он в переездах, был в Голландии. Из Германии Ломоносов вынес не только обширные познания в области математики, физики, химии, горном деле, но в значительной степени и общую формулировку всего своего мировоззрения. На лекциях Вольфа Ломоносов мог выработать свои взгляды в области тогдашнего так называемого естественного права, в вопросах, касающихся государства.
     Ломоносов и его коллеги, прибыв в Марбург, явились в Марбургский университет к Христиану Вольфу – видному математику и выдающемуся педагогу – с рекомендательным письмом, в котором президент Петербургской Академии Наук представлял студентов, направленных в Германию, чтобы «усовершенствоваться за границей в металлургии и прочих науках». Президент писал Вольфу: «Инструкция их покажет Вам, что они обязаны делать, а в самом непродолжительном времени я сам буду иметь честь уведомить Вас обо всём остальном». Вольф с большой ответственностью отнёсся к устройству прибывших к нему из Петербурга студентов, а также принял участие в обсуждении их программы занятий. Х. Вольф читал лекции не на латыни, как было принято в те времена, а на немецком языке, что подтолкнуло Ломоносова к выводу: и в России преподавание надо вести на родном языке.
     Официально Ломоносов и его товарищи были зачислены в Марбургский университет 6 ноября 1736 года, и их фамилии были внесены в университетскую книгу за подписью проректора И. К. Санторока. С помощью Х. Вольфа они быстро приобщились к занятиям: с января 1737 года начали слушать курс теоретической химии профессора Дуйзинга, а затем лекции Вольфа по механике, гидростатике, аэрометрии, гидравлике, теоретической физике. С мая наряду с изучением немецкого языка Ломоносов стал брать уроки французского, рисования, танцев и фехтования. Прошло менее года пребывания русских студентов в Марбургском университете, а успехи их в изучении различных дисциплин были весьма значительны. Уже достаточно хорошо зная немецкий (при отправке в Германию он им не владел), с октября 1738 года, продолжая совершенствоваться в латыни, Михаил Ломоносов не только стремился к овладению французским, предусмотренным программой обучения, но уже, по собственной инициативе – приступил к занятиям итальянским.
     С ноября 1736 года (после 4 числа) Михаил Ломоносов жил в доме вдовы марбургского пивовара, члена городской думы и церковного старосты Генриха Цильха, Екатерины-Елизаветы Цильх (урожденной Зергель).

Дом, в котором Ломоносов жил в Марбурге

     В период обучения в Марбургском университете Ломоносов начал собирать свою первую библиотеку, потратив на книги значительную часть выдававшихся денег. Весьма внушителен список художественной литературы, вошедшей в это его первое собрание; здесь и античность, и современные авторы: Анакреон, Сафо, Вергилий, Сенека, Овидий, Марциал, Цицерон, Плиний Младший, Помей, Эразм Роттердамский, Фенелон, Свифт, Гюнтер, «Избранные и лучшие письма французских писателей, переведённые на немецкий язык» (Гамбург, 1731), «Вновь расширенное поэтическое руководство, то есть кратко изложенное введение в немецкую поэзию» И. Гюбнера (Лейпциг, 1711) и другие.
     1737-1738 годы Ломоносов посвятил занятиям различными науками. Доказательством известных успехов русского студента в изучении естествознания служит его первая студенческая работа по физике «О превращении твёрдого тела в жидкое, в зависимости от движения предшествующей жидкости». Ломоносов проявил в ней большую самостоятельность – стремился опереться на данные опытов.
     Весной 1739 года Ломоносов представил ещё одну работу «Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящих в сцеплении корпускул», в которой рассматривались вопросы о строении материи и намечались контуры новой корпускулярной физики и химии.
     Изучение естественных наук Ломоносов успешно сочетал с литературными занятиями. В Марбурге он познакомился с новейшей немецкой литературой. Ломоносов занимался с увлечением не только теоретическим изучением западноевропейской литературы, но практической работой над стихотворными переводами.
     Жизнь Ломоносова и его товарищей за границей осложнялась из-за неурядиц с пересылкой денег на их содержание и обучение. Средства от Академии Наук поступали нерегулярно, и студентам приходилось жить в долг.
     К началу 1739 года Ломоносов и его товарищи завершили своё обучение в Марбурге. Вскоре из Петербурга пришло предписание готовиться к отъезду во Фрайберг к Генкелю для изучения металлургии и горного дела.
     Пять дней потребовалось русским студентам на дорогу до Фрайберга. 14 июля 1739 года они прибыли в этот старейший горнозаводской центр Саксонии.
     После относительно независимой и свободной университетской жизни в Марбурге русские студенты попали в полное подчинение к строгому и педантичному Й. Ф. Генкелю. Обучение Генкель начал с занятий минералогией и металлургией. Преподавание строилось в основном на практических занятиях: посещение рудников и металлургических заводов сопровождалось объяснениями производственных процессов. Здесь Ломоносов познакомился с устройством рудников, способами укрепления шахт, подъёмными машинами. Позднее, в своей книге «Первые основания металлургии, или рудных дел», Ломоносов широко использовал знания и опыт, приобретённый во Фрайберге.
     Гордостью Генкеля была его химическая лаборатория. В то время многие высшие учебные заведения не имели собственных лабораторий. Эта лаборатория служила учебной, производственной и экспериментальной базой. Вероятно, Ломоносов оценил значение экспериментальной базы для исследовательской работы. По возвращении в Россию он упорно добивался постройки химической лаборатории при Академии Наук.
     Генкель, сосредотачивая основное внимание на практических занятиях, не давал возможности своим ученикам размышлять над теоретическими проблемами. Он не поддерживал в учениках энтузиазма исследователей.
     Первые четыре месяца жизни русских студентов во Фрайберге прошли без особых инцидентов; их взаимоотношения с Генкелем были вполне нормальными. Но в конце 1739 года между студентами и Генкелем начались трения, которые затем переросли в конфликт. Основной причиной столкновений являлась нерегулярная отправка из Петербурга средств на содержание студентов. Тяжёлые условия жизни, мелочная опека, постоянная слежка за его перепиской тяготили Ломоносова, который уже имел собственное сложившееся мировоззрение. Накапливалась неприязнь учителя и ученика друг к другу.
     Первая серьёзная ссора разразилась в конце декабря 1739 года. Поводом послужил отказ Ломоносова выполнить черновую работу, которую ему поручил Генкель. Весной, когда Ломоносов и его коллеги после очередного скандала пришли просить денег на своё содержание, Генкель им отказал. Отношения оказались окончательно испорчены. Кроме того, Ломоносов считал, что ему уже нечему учиться во Фрайберге.
     В начале мая 1740 года Ломоносов, оставив некоторые свои книги товарищам и захватив с собой небольшие пробирные весы с гирьками, навсегда покинул Фрайберг. Ломоносов рассчитывал с помощью барона Г. К. фон Кейзерлинга, русского посланника, уехать в Россию. Но прибыв в Лейпциг, где, по его расчётам, должен был находиться посланник, Ломоносов не застал его там. С этого момента для Ломоносова началась полная скитаний жизнь, которая продолжалась больше года.

Паспорт, выданный М. Ломоносову Марбургским
университетом 13 мая 1741 года

     Вернувшись на некоторое время в Марбург, он женился на Елизавете Цильх, дочери хозяйки дома, в котором он проживал.
     8 ноября 1739 года у них родилась дочь, получившая при крещении имя Екатерина-Елизавета. 26 мая 1740 года Михаил Ломоносов и Елизавета-Христина Цильх обвенчались в церкви реформатской общины Марбурга. Сын М. В. и Е.-Х. Ломоносовых, родившийся в Германии 22 декабря 1741 года, и получивший при крещении имя Иван, умер в Марбурге в январе 1742 года (до 28 числа, когда был погребён).
     С помощью русского посланника в 1741 г. М. В. Ломоносов, наконец, вернулся, в Россию, в Петербург. Начался петербургский период жизни, длившийся до его кончины. В эти годы развернулась его поразительно разнообразная и неуёмная деятельность.
     За время отсутствия Ломоносова в Академии сменилось два президента, и к середине 1741 года Академия так и не имела руководителя. Число профессоров заметно сократилось, многие кафедры пустовали, росли денежные долги Академии.
     10 июня 1741 года Ломоносов был направлен к профессору ботаники и естественной истории И. Амману для изучения естествознания. Этот профессор был всего на четыре года старше Ломоносова. Ломоносов под руководством Аммана приступил к составлению Каталога собраний минералов и окаменелостей Минерального кабинета Кунсткамеры. Он быстро справился с этой задачей, одним из первых его научных трудов. В 1745 году он хлопочет о разрешении читать публичные лекции на русском языке; в 1746 году – о наборе студентов из семинарий, об умножении переводных книг, о практическом приложении естественных наук. В то же время Ломоносов усиленно ведёт свои занятия в области минералогии, физики и химии, печатает на латинском языке длинный ряд научных трактатов.

Диплом профессора химии Ломоносова.
1745 г. М. В. Ломоносов и
В. К. Тредиаковский — первые русские академики

     Через полгода после возвращения в Петербург тридцатилетний учёный был назначен адъюнктом Академии по физическому классу, начал подводить итоги своим наблюдениям в Германии, составляя книгу по металлургии, писал разные физические и химические «диссертации» для Академии, занимался со студентами и начинал приобретать первую славу как поэт.
     Молодой адъюнкт (нечто вроде теперешнего аспиранта-докторанта), вернувшись на родную землю, не мог привыкнуть к хозяйничанью в Академии немецких администраторов, вроде Шумахера, презиравших всё русское. Восшествие на престол дочери Петра Елизаветы сопровождалось победой «русской партии» в Академии.

М. В. Ломоносов представляется Елизавете Петровне

     Однако резкие ссоры М. В. Ломоносова с немецкими академическими дельцами продолжались. Дело даже приняло такой оборот, что М. В. Ломоносов был, подвергнут более чем семимесячному домашнему аресту.
     В 1743 году (не позднее ноября) Елизавета-Христина Ломоносова с дочерью Екатериной-Елизаветой и братом Иоганном Цильхом приехала в Санкт-Петербург. Первая дочь Ломоносовых умерла в 1743 году третьем их ребёнке, якобы также умершем, сведения недостоверны).
     21 февраля 1749 года в Санкт-Петербурге у них родилась дочь Елена.
     Невиданная одарённость и знания М. В. Ломоносова взяли, однако, своё. В своей «челобитной» на имя царицы в 1745 г. М. В. Ломоносов с полным основанием писал: «В бытность мою при Академии наук трудился я нижайший довольно в переходах физических и механических и пиитических с латинского, немецкого и французского языков на российский и сочинил на российском же языке горную книгу и риторику и сверх того в чтении славных авторов, в обучении назначенных ко мне студентов, в изобретении новых химических опытов, сколько за неимением лаборатории быть может, и в сочинении новых диссертаций с возможным прилежанием упражняюсь».
     По этим достаточно убедительным мотивам М. В. Ломоносов, несмотря на свои «проступки», стал профессором химии и полноправным членом Академии на основании представленной диссертации о металлургии. Это – произошло 200 лет тому назад, 25 июля 1745 г. К этому времени из Марбурга приехала жена М. В. Ломоносова, и для него настала более спокойная и упорядоченная жизнь.
     Одним из первых важных начинаний нового профессора химии явилась постройка в 1748 г. химической лаборатории Академии на Васильевском острове. Одноэтажное здание занимало, площадь около 150 квадратных метров при высоте в 5 метров; в нём М. В. Ломоносов развернул, по тем временам огромную, исследовательскую и техническую работу.

Прошение М. В. Ломоносова об учреждении
химической лаборатории

План химической лаборатории

Химическая лаборатория

Лаборатория Ломоносова разрезе)

     В 1748 году при Академии возникают Исторический Департамент и Историческое Собрание, в заседаниях которого Ломоносов вскоре начинает вести борьбу с Г. Ф. Миллером, обвиняя его в умышленном принижении в научных исследованиях русского народа. Он представляет ряд записок и проектов с целью «приведения Академии Наук в доброе состояние», усиленно проводя мысль о «недоброхотстве ученых иноземцев к русскому юношеству», к его обучению. В 1749 году, в торжественном собрании Академии Наук, Ломоносов произносит «Слово похвальное императрице Елизавете Петровне», имевшее большой успех; с этого времени Ломоносов начинает пользоваться большим вниманием при дворе. Он сближается с любимцем Елизаветы И. И. Шуваловым, что создает ему массу завистников, во главе которых стоит И. Д. Шумахер.

Фрагмент письма Михаила Ломоносова Леонарду Эйлеру.
5 июля 1748 года

     В год издания вольфианской физики М. В. Ломоносов приступил в Академии к чтению публичных лекций по физике. Наука прославлялась и распространялась также и стихами М. В. Ломоносова.
     Поэтическая слава М. В. Ломоносова непрестанно росла. В 1750 и 1751 годах он пишет трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт». Первое издание стихов М. В. Ломоносова было выпущено Академией в 1751 г. Вне Академии на М. В. Ломоносова начинают смотреть, главным образом, как на поэта. Профессору химии приходится оправдываться у своих высоких покровителей и любителей поэзии в том, что он тратит время на физику и химию. «Полагаю, – пишет он в письме к И. И. Шувалову 4 января 1753 г., – что мне позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их, вместо бильяру, употребить на Физические и Химические опыты, которые мне не токмо отменою материи вместо забавы, но и движением вместо лекарства служить имеют, и сверх того пользу и честь отечеству конечно принести могут едва меньше ли первой».

Санкт-Петербург. Нева и Академия наук.
Гравюра Г. А. Качалова по рисунку М. И. Махаева.
1753 г.

     При близких отношениях с Шуваловым козни Шумахера делаются для Ломоносова не страшными; он приобретает и в Академии большое влияние. Под влиянием Ломоносова совершается в 1755 году открытие Московского университета, для которого он составляет первоначальный проект, основываясь на «учреждениях, узаконениях, обрядах и обыкновениях» иностранных университетов. «Главное моё основание, – писал по поводу своего плана Московского университета М. В. Ломоносов И. И. Шувалову, – чтобы план служил во все будущие роды».
     Химическая лаборатория стала местом, где М. В. Ломоносов в 50-х годах с громадным увлечением занялся совсем новым, большим и очень своеобразным делом – мозаикой.

Макет химической лаборатории

     Задача эта вполне подходила к характеру и вкусам М. В. Ломоносова; в ней переплелось изобразительное искусство с химией цветного стекла, оптикой и техникой. М. В. Ломоносов задачу решил с начала до конца. Ему пришлось выполнить многие тысячи пробных плавок по изготовлению разных сортов цветного зарухшего стекла, разработать способы компановки стеклянных кусочков в прочную мозаичную картину и обеспечить художественное достоинство этих картин. Из двенадцати известных мозаичных картин том числе знаменитой «Полтавской баталии»), сохранившихся и выполненных в лаборатории впоследствии на фабрике в Усть-Рудицах), пять приписываются лично М. В. Ломоносову. В знак признания работ по мозаике М. В. Ломоносов был избран в 1764 г. почётным членом Болонской Академии наук.

«Полтавская баталия».
Мозаика М. В. Ломоносова в здании Академии Наук.
Санкт-Петербург, 1762—1764 г.

     За свои успехи в работе с мозаикой после долгих хлопот М. В. Ломоносов в 1753 г. получил от царицы в дар поместье в Усть-Рудицах, в 64 верстах от Петербурга, для устройства стекольной фабрики, с целью выделки разноцветных стекол, бисера, стекляруса и пр. Фабрика скоро была пущена в ход, причём станки для изготовления стекляруса и бисера проектировались самим М. В. Ломоносовым. Ряд машин и приспособлений приводился в движение водяной, мельницей. Впрочем, профессор химии оказался малоопытным фабрикантом, и последние годы его жизни предприятие, требовавшее больших расходов, доставляло ему больше забот, чем радостей.

Жалованная грамота М. В. Ломоносову на
владение землями в Ораниенбаумском уезде. 1756 г.

     В 1756 г. М. В. Ломоносов построил себе дом с домашней лабораторией в Петербурге, на Мойке.

Дом М. В. Ломоносова на Мойке.
Литография Виктора по рисунку Л. О. Премацци. XIX век

     Здесь, вероятно, помещалась и оптическая мастерская, где по его проектам мастерами строились разнообразные Приборы, телескопы, микроскопы, перископы, мореходные и другие инструменты.

Ломоносов в своей лаборатории

     Очень печально, что потомки не сумели сохранить до нашего времени ни химической лаборатории, ни дома на Мойке, ни завода в Усть-Рудицах, ни многочисленных приборов, изготовленных собственноручно М. В. Ломоносовым или его помощниками и мастерами. Остался только весьма замечательный лабораторный дневник М. В. Ломоносова – «Химические и оптические записи». Состоит он из 169 записей разнообразного содержания, главным образом с планами различных опытов или приборов. Из записей видно, что у М. В. Ломоносова были довольно многочисленные помощники. Вот, например, последняя запись с распределением различных работ между этими помощниками: «Колотошин ним Андрюшка и Игнат). 1. Разделение градусов. 2. Зубы на дугах и шпилях. 3. Всё, что к обращению машин надобно. Гришка него работников 2). 1. Шлифовать зеркала. 2. Прилаживать токарную и шлифовальную машину, в чём помогать ему Кирюшке. Кирюшка. 1. Машину доделать рефракций. 2. Дуга к большому зеркалу и повороты. 3. Трубки паять к оглазкам. Кузнец. 1. Бауты и винты. 2. Вилы к шпилю большому. 3. Полосы для прочей отделки. 4. Винты ватерпасные для установки машины. Столяр. 1. Передние апертуры и раздвижной ход. 2. Подъёмный стул».
     В целом «Химические и оптические записи» раскрывают огромную экспериментальную работу, охватывающую самые разнообразные научные, инструментальные и технические задачи. Всё это требовало от М. В. Ломоносова необычайного напряжения, внимания и энергии.

Собственноручная запись М. В. Ломоносова
в лабораторном журнале

     Домашняя лаборатория в Петербурге была не у одного М. В. Ломоносова. Известна трагическая гибель академика-физика Рихмана, проделывавшего у себя дома опыты с атмосферным электричеством, во время грозы 26 июля 1753 г., в то время как М. В. Ломоносов по соседству у себя дома экспериментировал с «громовой машиной». Вскоре, 25 ноября 1753 г., М. В. Ломоносов, в связи с этим печальным событием, на публичном заседании Академии произнёс «Речь о явлениях воздушных, от Електрической силы происходящих, с истолкованием многих других свойств натуры», объясняя атмосферное электричество восходящими и нисходящими воздушными токами по причине «трения частичек паров».
     В 1756 году Ломоносов отстаивает против Миллера права низшего русского сословия на образование в гимназии и университете.
     В 1757 г. М. В. Ломоносов был назначен начальником Географического департамента при Академии. Ему пришлось войти, прежде всего, в трудное дело организации исправления географических карт. Натура М. В. Ломоносова, впрочем, была такова, что и этой новой областью он занялся с увлечением.
     В 1759 году он занят устройством гимназии и составлением устава для неё и университета при Академии, причём опять всеми силами отстаивает права низших сословий на образование, возражая на раздававшиеся вокруг него голоса: «куда с учеными людьми?». Учёные люди – доказывает Ломоносов, – нужны «для Сибири, для горных дел, фабрик, сохранения народа, архитектуры, правосудия, исправления нравов, купечества, единства чистые веры, земледельства и предзнания погод, военного дела, хода севером и сообщения с ориентом».
     В то же время идут занятия Ломоносова по Географическому Департаменту он читает в Академии «Рассуждение о большой точности морского пути», содержащее разбор методов определения долготы и широты, проект международной Мореплавательной академии, мысли о земном магнетизме. В 1763 г. М. В. Ломоносов составляет «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Он выдвигает проект Великого северного пути и указывает, что, по мнению его, единственный путь для достижения Северного полюса лежит между Шпицбергеном и Новой Землёй. К географическим работам М. В. Ломоносова можно также отнести его «Мысли о происхождении ледяных гор в северных морях», представленные им в шведскую Академию наук, членом-корреспондентом которой он был. В этом мемуаре высказывается правильное мнение о том, что ледяные горы спускаются с крутых морских берегов, а ледяные поля возникают в устьях больших северных рек.
     26 мая 1761 г. М. В. Ломоносов у себя дома наблюдал редкое астрономическое явление – прохождение Венеры по солнечному диску. Итоги своих наблюдений, а также других лиц, М. В. Ломоносов опубликовал в мемуаре «Явление Венеры на солнце, наблюдённое в Санкпетербургской Академии наук Майя 26 дня 1761 года». В нём М. В. Ломоносов описывает замечательное явление расплывания. кажущегося края солнечного диска при вступлении планеты. Отсюда М. В. Ломоносов впервые в истории астрономии сделал важное заключение о наличии «знатной воздушной атмосферы» у Венеры.
     Только в 1763 г., незадолго до смерти, М. В. Ломоносов опубликовал свою книгу «Первые основания металлургии или рудных дел», в первом варианте подготовленную ещё по свежим следам пребывания во Фрейберге в 1742 г. Особый интерес по оригинальности и важности мыслей представляет часть книги, озаглавленная «О слоях земных».
     Для М. В. Ломоносова отправной точкой зрения в геологии было представление о постоянных изменениях, происходящих в земной коре. Эта идея развития в геологии, высказанная М. В. Ломоносовым, намного опережала состояние современной ему науки. М. В. Ломоносов писал: «Твёрдо помнить должно, что видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как иные находим, но великие происходили в нём перемены…». М. В. Ломоносов предлагает свои гипотезы о возникновении рудных жил и способы определения их возраста, о происхождении вулканов, пытается объяснить земной рельеф в связи с представлениями о землетрясениях.
     Он защищает теорию органического происхождения торфа, каменного угля и нефти, обращает внимание на сейсмические волнообразные движения, предполагая также существование незаметной, но длительной сейсмики, приводящей к значительным изменениям и разрушениям земной поверхности.
     В последнее десятилетие жизни М. В. Ломоносова с особой силой проявился его глубочайший патриотизм, любовь к русскому народу, русскому языку, русской истории, высокое понимание своей миссии как «защитника труда Петра Великого». Трогательным памятником патриотизма М. В. Ломоносова навсегда останется его поэзия. Сегодня, нельзя без волнения перечитывать многие строки М. В. Ломоносова, до того они живы, напоминая совсем недавно прошедшие дни:

Где пышный дух твой, – Фридерик,
Прогнанный за свои границы,
Ещё ли мнишь, что ты велик?
Взирая на пожар Кистрина,
На протчи грады оглянись,
За Вислой и за Вартой грады
Падения или отрады
От воли Росской власти ждут;
И сердце гордого Берлина,
Неистового исполина, Перуны,
близ гремя, трясут, –

     писал М. В. Ломоносов в 1755 г. по случаю русских побед. Несколькими годами позже он писал:

Ты Мемель, Франкфурт и Кистрин,
Ты Швейдниц, Кенигсберг, Берлин,
Ты звук летающего строя,
Ты Шнрея, хитрая река,
Спросите своего Героя:
Что может Росская рука.

     Побуждаемый царицей Елизаветой, М. В. Ломоносов, несмотря на бесконечный груз дел, тяготевший над ним, принимается за русскую историю. В 1760 г. появляется его «Краткий российский летописец с родословием». Вскоре после его смерти, в 1766 г., публикуется его «Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года».
     Ещё со студенческих лет М. В. Ломоносов проявил себя как знаток русского языка, реформатор стихосложения. Будучи за границей, он пишет: «Я не могу довольно о том нарадоваться, что российский наш язык не токмо бодростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным, а себе купно природную и соответственную версификацию иметь может». Его живо интересует связь церковно-славянского языка с русским, – на её основе он делит литературный язык на соответствующие стили: высокий, средний и низкий. В 1755 г. М. В. Ломоносов публикует «Российскую грамматику», почти в течение ста лет сохранявшую огромное практическое значение.
     Теории поэзии посвящены письмо М. В. Ломоносова из Марбурга в 1739 г. и его анонимная статья «О качествах стихотворца рассуждение» (1755 г.). Проза трактуется в «Кратком руководсгве к красноречию» (1747 г.).
     Как государственный ум большой широты и решительности, М. В. Ломоносов проявляет себя в письме «О размножении и сохранении российского народа» (1761 г.) и в своих записках, касающихся организации Академии наук.
     С 1757 г. М. В. Ломоносов стал близко причастным к управлению Академией; в этом году он был назначен советником академической канцелярии. В частности, в его обязанности вошло наблюдение за академической гимназией и университетом. Прямой и принципиальный, М. В. Ломоносов не мог мириться с тогдашней Академией, с её чиновниками и засильем иностранцев. Летом 1764 г. он написал «Краткую историю о поведении Академической канцелярии в рассуждении учёных людей и дел с начала сего корпуса до нынешнего времени». В этой истории описывались похождения знаменитого Шумахера и его преемника Тауберта, и кончалась она грустной фразой, что ежели бы не вмешательство императрицы, то «верить должно, что нет божеского благоволения, чтобы науки возросли и распространялись в России». Собственные предположения М. В. Ломоносова изложены в его «Новом расположении и учреждении Санктпетербургской Императорской Академии Наук, на высочайшее рассмотрение и аппробацию учинённом». Основное положение ломоносовского проекта состоит в том, что Академия должна быть, прежде всего, русским учреждением, а академики – природными россиянами. Первой же обязанностью академиков должны быть интересы родины.

Титульный лист собрания сочинений Ломоносова,
изданного в 1757 году

     О тяжёлых настроениях М. В. Ломоносова перед смертью свидетельствует такая запись в его бумагах последнего периода: «За то терплю, что стараюсь защитить труд Петра Великого, чтобы научились Россияне, чтобы показали своё достоинство… Я не тужу о смерти: пожил, потерпел, и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют».
     Среди этих неустанных трудов Ломоносов умирает от случайной простуды 4 апреля 1765 года в возрасте 53 года.
     Ломоносов похоронен в Александро-Невской лавре. Надгробие М. В. Ломоносова – мраморная стела с латинской и русской эпитафией и аллегорическим рельефом. Мастер Ф. Медико (Каррара) по эскизу Я. Штелина, 1760-е годы.

Могила Ломоносова в Александро-Невской лавре

     Так как Михаил Васильевич не имел сыновей, линия рода Ломоносовых, которую он представлял, пресеклась.
     Единственная оставшаяся в живых дочь Елена Михайловна Ломоносова (1749-1772) вышла замуж за Алексея Алексеевича Константинова, домашнего библиотекаря императрицы Екатерины II. От брака Елены Ломоносовой и Алексея Константинова родился сын Алексей (ок. 1767-1814) и три дочери Софья (1769-1844), Екатерина (ок. 1771-1846) и Анна (ок. 1772-1864). Софья Алексеевна Константинова вышла замуж за Николая Николаевича Раевского-старшего, генерала, героя Отечественной войны 1812 года.
     Все дети, внуки, правнуки и последовавшие поколения, происходящие от Алексея Алексеевича и Елены Михайловны Константиновых, являются непрямыми потомками М. В. Ломоносова.
     М. В. Ломоносову по необъятности его интересов принадлежит одно из самых видных мест в истории культуры всего человечества. Даже Леонардо да Винчи, Лейбниц, Франклин и Гёте – более специальны и узки. Замечательно при этом, что ни одно дело, начатое М. В. Ломоносовым, будь то физико-химические исследования, трагедии и оды, составление грамматики и русской истории, организация и управление фабрикой, географические проекты, политико-экономические вопросы, не делалось им против воли или даже безразлично. М. В. Ломоносов был всегда увлечён своим делом до вдохновения и самозабвения, – об этом говорит каждая страница его литературного наследства. Пушкин в «Мыслях на дороге» замечает: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет, он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». При этом разнообразные интересы М. В. Ломоносова удивительным образов совмещались в нём вполне гармонически. Его стихи во многих лучших образцах – редкий вид высокой научной поэзии; её с полным правом можно сопоставить с изумительной древнегреческой естественнонаучной поэмой Лукреция, которую Ломоносов, несомненно, хорошо знал. Он находит необычайные по выразительности слова и строки для отвлечённых и сложных понятий.
     Мировое пространство, «обширность безмерных мест», по его замечательному выражению, звёздное небо, небесные светила – любимый образ и предмет созерцания М. В. Ломоносова:

Открылась бездна звёзд полна;
Звездам числа нет, бездне – дна.
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так я в сей бездне углублён,
Теряюсь, мыслями утомлён.

     Загадка величественного знакомого зрелища северного сияния вызывает у физика-поэта вдохновенные строки:

Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встаёт заря!
Не солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мешут огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
О, вы, которых быстрый зрак
Пронзает в книгу вечных прав,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав!
Вам путь известен всех планет;
Скажите, что нас так мятет?
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мёрзлый пар
Среди зимы рождал пожар?

     М. В. Ломоносов придавал прямое научное значение многим своим стихам. По поводу приведённых строк о северном сиянии можно заметить следующее. В 1753 г. в «Слове о явлениях воздушных, от Электрической силы происходящих» М. В. Ломоносов, указывая на отличие своей теории северных сияний от теории Франклина, добавляет: «Сверх сего ода моя о северных сияниях, которая сочинена в 1743, а в 1744 г. в «Риторике» напечатана, содержит моё дальнейшее мнение, что северное сияние движением ефира произведено быть может».
     М. В. Ломоносов своим научно-поэтическим взором прозревает истинный образ Солнца, раскрытый только современной астрофизикой:

Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к Солнцу бренно наше око
Могло приблизившись воззреть:
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно океан.
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борюшись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
Сия ужасная громада
Как искра пред тобой одна.
О, коль пресветлая лампада,
Тобою, боже, вожжена
Для наших повседневных дел,
Что ты творить нам повелел!

     В знаменитом «Письме о пользе стекла» М. В. Ломоносов дал остроумный образец поучающей, научно-дидактической поэзии; примером могут служить следующие строки этого «Письма»:

Астроном весь свой век в бесплодном был труде,
Запутан циклами, пока восстал Коперник,
Презритель зависти и варварству соперник;
В средине всех Планет он Солнце положил,
Сугубое Земли движение открыл.
Одним круг центра путь вседневный совершает,
Другим круг Солнца год теченьем составляет,
Он циклы истинной системой растерзал,
И правду точностью явлений доказал.

     Поэт-химик не устоял, чтобы в трактате «Первые основания металлургии, или рудных дел» не привести в связи с вопросом о том, как древние нашли металлы, свой стихотворный перевод строк из поэмы Лукреция «О природе вещей».
     В мозаичных портретах и картинах, можно сказать, синтезировался весь Ломоносов с его глубокими и конкретными химическими знаниями, техническим уменьем, гипотезами о свете, оптической и художественной зоркостью к цвету, восторгом перед Петром Великим, которого М. В. Ломоносов постоянно изображал и воспевал.
     Его научные «слова», «рассуждения», трактаты и даже записи для себя порою являются высокими образцами художественной прозы, какие можно найти разве только у Галилея. Без преувеличения можно сказать, что М. В. Ломоносов был учёным в поэзии и искусстве и поэтом и художником в науке. Читая научную прозу М. В. Ломоносова, его русские и латинские диссертации, слышишь голос поэта, и, наоборот, в одах и поэтических размышлениях его сквозит философ, физик, химик и естествоиспытатель в самом широком и благородном смысле.
     Полнее и глубже всего, наряду с поэзией, М. В. Ломоносов раскрылся в физике и химии. Своей «главной профессией» М. В. Ломоносов считал химию (об этом он пишет в посвящении ко второму изданию перевода «Волфиянской експериментальной физики»), но вместе с тем он, несомненно, может считаться первым и наиболее замечательным русским физиком.
     Принципиальные позиции М. В. Ломоносова как в химии, так и в физике могут быть определены как крайний, последовательный атомизм и материализм. В заметках к «Пролегоменам к натуральной философии» незадолго до смерти М. В. Ломоносов писал: «Как трудно установить первоначальные принципы: ведь, что бы ни препятствовало, мы должны как бы одним взглядом охватить совокупность всех вещей». Вместе с тем тут же рядом им написано: «Я хочу основать объяснение природы на некоем определённом принципе, мною самим выдвинутом, дабы знать, насколько я могу ему доверять». Этим принципом и был механический атомизм. М. В. Ломоносов разошёлся с представлениями своего учителя Вольфа, основанными на лейбницевских непротяжённых монадах, и всю жизнь воевал с формализмом ньютоновского притяжения. Ещё в студенческой диссертации 1739 г. содержится решительное утверждение: «Нельзя ведь принять притягательную силу или какое-нибудь другое скрытое качество, поэтому обязательно необходима некоторая материя, которая своим давлением толкала бы корпускулы в противоположных направлениях и которая была бы причиной их сцепления».
     В «Элементах математической химии» М. В. Ломоносов исходит из положения, что тот, «кто хочет глубже проникнуть в исследование химических истин, тот должен необходимо изучать механику».
     «Правда, многие отрицают, – пишет он, – возможность положить в основание химии начала механики и сделать её точной наукой, но это люди, заблудившиеся в потёмках скрытых свойств и не всегда умеющие находить законы механики в изменениях смешанных тел, также и некоторые теоретики, без всяких предварительных опытов злоупотребляющие своим досугом для измышления пустых и ложных теорий и загромождающие ими литературу. Если бы те, которые все своя дни затемняют дымом и сажей, и в мозгу которых царствует хаос от массы непродуманных опытов, не гнушались поучиться священным законам Геометров, некогда строго соблюдавшимся Евклидом и в наше время усовершенствованным знаменитым Вольфом, то, несомненно, могли бы глубже проникнуть в тайники природы, мистагогами которой они себя признают».
     В атомно-механической картине явлений М. В. Ломоносова, наряду с корпускулами вещества, имеется эфир, т. е. «материя, при помощи которой нам передаются ощущения света и теплоты». Образ эфира у М. В. Ломоносова вполне конкретен, его частички «на своей шарообразной поверхности шероховаты». Доказывает это М. В. Ломоносов так: «Теплота распространяется через эфир коловратным . е. вращательным) движением его частичек, находящихся всегда в соприкосновении с ближайшими соседними. Предположим, что они все совершенно гладкие и чистые, без единой шероховатости. Отсюда не будет никакого основания, чтобы движущаяся частичка эфира могла двигать вокруг оси и приводить во вращение соседнюю, с нею находящуюся в соприкосновении».
     Сохранился перечень (неоконченный) того, что М. В. Ломоносов сам считал наиболее важным среди своих результатов в области естественных наук. Этот перечень написан незадолго до кончины М. В. Ломоносова.
     Прежде всего, М. В. Ломоносов указывает на свою корпускулярную теорию теплоты и упругой силы воздуха. Эта теория, основанная на атомистических представлениях, совпадающая с современными взглядами, для XVIII в. была во многом совсем оригинальной. Она указывала, например, на необходимость существования предельно низкой температуры, давала приближённый вывод закона Бойля-Мариотта и предусматривала необходимость отклонений от этого закона. Далее М. В. Ломоносов с полным основанием помещает в свой список исследования по физической химии и в особенности по теории растворов. М. В. Ломоносов вообще должен по праву считаться основателем особой науки – физической химии, с точки зрения которой «химия первая предводительница будет в раскрытии внутренних чертогов тел, первая проникнет во внутренние тайники тел, первая позволит познакомиться с частичками».
     В теории растворов М. В. Ломоносов, как и во всех своих трудах, последовательно проводит «микрологическую», корпускулярную точку зрения. Важное значение имеет разделение М. В. Ломоносовым растворов на такие, при образовании которых теплота выделяется, и на такие, для составления которых нужно затратить тепло. Он исследовал явления кристаллизации из растворов, зависимость растворимости от температуры и другие явления.
     В основу всех своих теоретических заключений М. В. Ломоносов полагал законы постоянства материи и движения.
     Нельзя не отметить, что эти законы понимались М. В. Ломоносовым как частные случаи некоего более широкого принципа сохранения основных природных величин. Вот какие строки читаем мы в его «Рассуждении о твёрдости и жидкости тел»: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что, сколько чего у одного тела отнимается, столько присовокупится в другом месте: сколько часов положит кто на бдение, столько же сну отнимет. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оные у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает». Это же утверждение М. В. Ломоносов повторял и в других местах на латинском языке.
     В том же «Рассуждении» М. В. Ломоносов пишет: «Ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте… Сей всеобщий естественный закон простирается и в смысле правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, столько же от веса у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает». Мнение своё о неизменности вещества М. В. Ломоносов доказывал химическими опытами, значительно опережая Лавуазье. В 1756 г. он делает такую запись: «Делал опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать, прибывает ли вес металлов от чистого жару. Оными опытами нашлось, что славного Роберта Бойля мнение ложно, ибо без попущения внешнего воздуха вес отожжённого металла остаётся в одной мере». Увеличение веса металла при обжигании он приписывал соединению его с воздухом, как явствует из письма к Эйлеру. М. В. Ломоносов был первым, высказавшим, опираясь на опыт, в форме, вполне отчётливой, закон неизменности общей массы вещества при химических изменениях.
     Далее М. В. Ломоносов помещает в список работ, наиболее им ценимых, свою теорию света, изложенную в «Слове», говоренном в 1756 г., и частью в «Теории электричества». Теория эта вполне оригинальна. Хотя М. В. Ломоносов вместе с Гюйгенсом и Эйлером считает свет колебательным движением в эфире, он принимает (на основании опытов со смешением цветов), что существуют только три элементарных цвета – красный, жёлтый и голубой. Этим трём цветам отвечают, по М. В. Ломоносову, три рода твёрдых частиц эфира, совершающих «коловратное» движение и имеющих зубчатую периферию. Мнение своё Ломоносов доказывает практикой художников тем, что из смешения трёх основных красок можно получить остальные. «Живописцы, – говорит он, – употребляют цвета главные, прочие через смешение составляют, можем ли мы в натуре положить большее число родов эфирной материи для цветов, нежели она требует и всегда к своим действиям самых простых и коротких путей ищет?».
     М. В. Ломоносова увлекали на путь построения трёхцветной теории света концепция о трёх химических элементах и желание построить не только оптическую, но одновременно и химическую теорию. М. В. Ломоносов разделил участь многих великих учёных своего времени. Как у Ньютона, у Эйлера, у Бошковича, так и у Ломоносова объяснение света оказалось ошибочным, но в историческом разрезе нельзя не удивляться остроумию гипотезы М. В. Ломоносова, её глубокой оригинальности и предчувствию идеи резонанса между светом и веществом. С другой стороны, в этой его теории перед нами особо показательный пример его последовательного механического атомизма.
     Записка М. В. Ломоносова с перечнем его главных результатов в науке им не окончена, и её можно было бы продолжать очень долге, перечисляя огромное множество фактов, мыслей, догадок, найденных или высказанных М. В. Ломоносовым в химии, физике, астрономии, метеорологии, геологии, минералогии, географии, истории, языкознании.
     Читающего теперь книги, рассуждения и тетради М. В. Ломоносова на каждом шагу останавливает своеобразие, остроумие и бесконечно разнообразное содержание мыслей этого замечательного русского учёного. Но сам М. В. Ломоносов мало заботился о распространении своих трудов. Результаты его научной деятельности остались почти неизвестными на Западе, а на родине в своё время он, к несчастью, был ещё почти одиноким, не было конгениальных учеников и преемников – их вообще было ещё очень мало. Русские современники могли полностью оценить М. В. Ломоносова как поэта, создателя языка, историка, творца мозаичных картин, но его наука оставалась непонятной. М. В. Ломоносова, учёного-естественника, вполне понимали только такие люди, как Леонард Эйлер. Л. Эйлер назвал его «гениальным человеком, который своими познаниями делает честь настолько же Академии, как и всей науке». К несчастью, на родине физико-химическое наследие М. В. Ломоносова было погребено в нечитавшихся книгах, в ненапечатанных рукописях, в оставленных и разобранных лабораториях. Многочисленные остроумные приборы М. В. Ломоносова не только не производились, их не потрудились даже сохранить.
     Незабываема заслуга покойного профессора Б. Н. Меншуткина, впервые вновь открывшего, уже в нашем веке, М. В. Ломоносова, великого физико-химика, во всём его многообразии и самобытности. Работа, начатая Б. Н. Меншуткиным, ещё не закончена, и дело советской науки – полностью восстановить, разобрать и оценить научное наследство великого первого русского учёного.
     М. В. Ломоносов был первым русским учёным не потому только, что он русский по национальности и с исключительным успехом развивал в России передовую науку, – он первый русский учёный ещё потому, что в нём впервые и с необычайной силой и выразительностью открылись те особенности русского научного гения, которые потом проявились в Лобачевском, Менделееве, Бутлерове, Лебедеве, Павлове и других главных представителях русской науки.
     Наиболее замечательные и совершенные произведения человеческого духа всегда несут на себе ясный отпечаток творца, а через него и своеобразные черты народа, страны и эпохи. Это хорошо известно в искусстве. Но такова, же и наука, если только обращаться не просто к её формулам, к её отвлечённым выводам, а к действительным научным творениям, книгам, мемуарам, дневникам, письмам, определившим продвижение науки.
     Никто не сомневается в общем значении евклидовой геометрии для всех времён и народов, но вместе с тем «Элементы» Евклида, их построение и стиль глубоко национальны; это одно из примечательнейших проявлений духа древней Греции наряду с трагедиями Софокла и Парфеноном. В таком же смысле национальна физика Ньютона, философия Декарта и наука М. В. Ломоносова.
     История русской науки показывает, что её гениям свойственна особая широта задач и результатов, связанная, однако, с удивительной почвенностью и реальностью и вместе с тем простотой подхода к решениям. Эти черты, этот стиль работы, которые мы встречаем и у Менделеева и у Павлова, особо выразительны у Ломоносова.
     Сам М. В. Ломоносов это ясно сознавал. Призывая в хорошо известных и всем запомнившихся стихах современников:
…показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать, –

     он вместе с тем для потомков записывал: «Сами свой разум употреб-ляйте. Меня за Аристотеля, Картезия, Невтона не почитайте. Ежели вы мне их имя дадите, то знайте, что вы холопи, а моя слава падает и с вашею». Это требование, этот призыв великого
русского учёного к оригинальности и самобытности русская наука выполняла до сих пор с честью.
     Два века прошло с тех пор, как М. В. Ломоносов стал академиком. Влияние его гения, его труда неизмеримо. Наш язык, наша грамматика, поэзия, литература выросли из богатейшего творчества М. В. Ломоносова. Наша Академия наук получила своё бытие и смысл только через М. В. Ломоносова. Когда мы проходим по Моховой мимо Московского университета, мы помним, что деятельность этого рассадника науки и просвещения в России есть развитие мысли М. В. Ломоносова.
     Благодаря непреклонной воле, решительности и необычайной энергии из деревенского мальчика, крестьянина-рыболова, всего лишь в  19 лет начавшего школьную учёбу, выросла грандиозная фигура величайшего мыслителя, опередившего на целое столетие своих современников, прокладывавшего новые пути, открывавшего новые горизонты в различных областях точных наук, писателя, общественного деятеля, стойкого и открытого борца за высшие интересы науки и просвещения, не смущавшегося в этой бескорыстной и непреклонной борьбе ни дружбой, ни «приятством, никакими побочными соображениями» (акад. В. Стеклов).
     Когда в Советском Союзе по призыву правительства и партии стали бурно расти наша современная наука и техника, – это взошли семена ломоносовского посева. Неслыханная война, борьба за самое наше существование потребовали ещё большей мобилизации нашей науки – физики, химии, геологии. Если внимательно посмотреть назад, то станет ясным, что краеугольные камни успехов нашей науки были заложены в прошлом ещё М. В. Ломоносовым.
     Неиссякаемая энергия М. В. Ломоносова, его необычайная жизненная активность, непримиримость в принципиальном, высокое сознание своего долга и ответственности перед Родиной и сейчас служат нам образцом.
     Вот почему М. В. Ломоносов – живой образ славного культурного прошлого.

Памятник: Ломоносову М. В. в селе Ломоносово

М. В. Ломоносов на Памятнике «1000-летие России»
в Великом Новгороде

     Главнейшие труды М. В. Ломоносова: Сочинения, СПб., 1891-1898, т. 1-IV: Л., 1934, т. VI, VII т. IV: Слово о явлениях воздушных, от Електрической силы происходящих; Слово о происхождении света, новую теорию о цветах представляющее и др.; в т. V: Слово о пользе химии; Слово о рождении металлов от трясения земли; Рассуждение о большей точности морского пути; Рассуждение о твёрдости и жидкости тел; Явление Венеры на солнце, наблюдённое в Санктпетербургской Академии Наук Майя 26 дня 1761 года; Слово об усовершенствовании зрительных труб и др.; в т. VI; О морозе, случившемся после тёплой погоды в апреле месяце сего 1762 года; Испытание причины северного сияния и других подобных явлений; Dissertatio physica de corporum mixtorum differentia quae in cohaesione corpusculorum consistit; Theoria Electricitatis, methodo mathematico concinnata; Tentamen Chymiae Physicae in usum studiosae juvenutsis adornatum. Dromus ad veram chymian Physiam и др.; в т. VII: Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного прохода Северным океаном в восточную Индию; Первые основания Металлургии или Рудных дел с двумя прибавлениями; Мысли о происхождении ледяных гор в северных морях; Dissertatio de motu aeris in fodinis observato и др.). Физико-химические работы. М. – Пг., 1923; Стихотворения, Л. 1935; Избранные философские произведения, М., 1940.

Источники:

1. Артемов, В. В. Русские ученые и изобретатели [Текст] / В. В. Артемов; [ил. А. Н. Позиненко]. – М.: Росмэн-Пресс, 2003. – 334, [1] с.: ил. – (Великие русские).
2. Астафуров, В. И. М. В. Ломоносов: для славы народа российского [Текст] : книга для учащихся 8-11 кл. / Владимир Иванович Астафуров. – М.: Просвещение, 2001. – 239 с.: ил.
3. Баландин, Р. К. Великие русские люди: детство и юность [Текст] / Р. К. Баландин. – М.: Педагогика-Пресс, 2002. – 259, [2] с.
4. Варшавский, А. Сыны Отечества / А. Варшавский. – М.: Детская литература, 1987. – 301, [2] с.: ил. – (Люди. Время. Идеи).
5. Воскобойников, В. М. Жизнь замечательных детей [Текст] : [для младшего и среднего школьного возраста] / Валерий Михайлович Воскобойников. – М.: ОНИКС, 2008. – 220, [2] с.: ил.; 22 см. – (Библиотека российского школьника). – (Читаем по школьной программе).
6. Ишлинский, А. Ю. М. В. Ломоносов – великий русский ученый / А. Ю. Ишлинский, Г. Е. Павлова; редкол. И. В. Петрянов, И. Л. Кнунянц, А. Л. Нарочницкий. – М.: Педагогика, 1986. – 126, [2] с.: ил. – (Библиотечка детской энциклопедии ученые – школьнику).
7. Карпеев, Э. П. М. В. Ломоносов – великий русский ученый-энциклопедист [Текст] : к 275-летию со дня рождения / Э. П. Карпеев. – Л., 1986. – 30, [2] с.
8. Кудрявцев, Б. Б. М. В. Ломоносов [Текст] / Б. Б. Кудрявцев. – М.: Гос. учебно-педагогическое изд-во мин-ва просвещения, 1955. – 124, [3] c. – (Классики физики).
9. Лебедев, Е. Михаил Васильевич Ломоносов [Текст] / Е. Лебедев. – Ростов н/Д: Феникс, 1997. – 636, [2] c.
10. Ломоносов, М. В.: Имя Россия. Исторический выбор 2008 [Текст] / [Е. П. Карпеев]. – М.: АСТ : Астрель : Телеканал Россия, 2008. – 188, [2] с. : ил. ; 21 см. – На обл. и тит. листе авт. не указан. – Авт. указан на обороте тит. листа. – Библиогр.: с. 190.
11. Ломоносов, Михаил Васильевич — Википедия [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/. — Загл. с экрана. – Яз. рус.
12. Михаил Васильевич Ломоносов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mvlomonosov.narod.ru/. — Загл. с экрана. – Яз. рус.
13. Перевезенцев, С. Михайло Ломоносов [Текст] / С. Перевезенцев; худож. Е. Орлов. – М.: Белый Город, 2004. – 48 с.: ил. – (История России).
14. Равич, Н. Повесть о великом поморе [Текст] / Николай Равич. – М.: Сов. Писатель, 1955. – 228 с.
15. Самин, Д. К. Сто великих ученых [Текст] / Д. К. Самин. – М.: Вече, 2001. – 590 с.: ил. – (100 великих).
16. Энциклопедия для детей. Т. 27 [Текст] : Великие люди мира / ред. кол.: М. Аксенова, О. Елисеева, Ю. Антонова и др. – М.: Астрель: Мир энциклопедий Аванта +, 2008. – 635, [2] с.: ил.

Вверх страницы
 
Муниципальное бюджетное учреждение культуры Мясниковского района «Межпоселенческая центральная библиотека» (с) 2008
Некоммерческий сайт. Все права защищены.
Менеджеры и администраторы сайта: В.А. Бзезян, М.А. Явруян. Разработка сайтов: ООО "Дон АйТи"
Внимание! При использовании материалов с сайта, гиперссылка на сайт обязательна.
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика
SSL