КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧ СИМОНОВ
Константин Михайлович Симонов
(28 ноября 1915 — 28 августа 1979)
В нашей стране было и есть немало замечательных поэтов и писателей, посвятивших свое творчество военной тематике. Но наше знание о тех трагических и великих днях всё ещё нельзя считать полным и законченным.
Творчество Константина Симонова в области военной тематики занимает особое место. Он писал о войне не по обязанности, а по глубокой внутренней потребности и с юных лет до конца дней своих продолжал думать и писать о людских судьбах, связанных с войной и военной службой.
Константин (Кирилл) Михайлович Симонов родился 28 (15) ноября 1915 года в Петрограде. Своего отца так и не увидел: тот пропал без вести на фронте в Первую мировую войну (есть также версия, что эмигрировал). Детство провёл в Рязани и Саратове. Мать Александра Леонидовна, по второму мужу Иванишева, – настоящая Оболенская, из знаменитого княжеского рода работала то машинисткой, то делопроизводителем, а отчим, в прошлом участник Японской и Первой мировой войн, был преподавателем тактики в военном училище.
Юный Константин Симонов
Впоследствии сам Симонов писал о своем детстве: «Наша семья жила в командирских общежитиях. Военный быт окружал меня, соседями были тоже военные, да и сама жизнь училища проходила на моих глазах. За окнами, на плацу, производились утренние и вечерние поверки. Мать участвовала вместе с другими командирскими жёнами в разных комиссиях содействия; приходившие к родителям гости чаще всего вели разговоры о службе, об армии. Два раза в месяц я, вместе с другими ребятами, ходил на продсклад получать командирское довольствие.
Вечерами отчим сидел и готовил схемы к предстоящим занятиям. Иногда я помогал ему. Дисциплина в семье была строгая, чисто военная… всякая, даже самая маленькая ложь презиралась.
Так как и отец, и мать были люди служащие, в доме существовало разделение труда. Лет с шести-семи на меня были возложены посильные, постепенно возраставшие обязанности. Я вытирал пыль, мёл пол, помогал мыть посуду, чистил картошку, следил за керосинкой, если мать не успевала – ходил за хлебом и молоком… Атмосфера нашего дома и атмосфера военной части, где служил отец, породили во мне привязанность к армии и вообще ко всему военному, привязанность, соединённую с уважением. Это детское, не вполне осознанное чувство, как потом оказалось на поверку, вошло в плоть и кровь».
Эта привязанность к армии потом погонит его по фронтам начинающейся Второй мировой войны, а пока Симонов, окончив семилетку, поступает в 1930 году в Школу фабрично-заводского ученичества – учиться на токаря. Тому, по собственным словам, было две причины – романтика и деньги: «Первая и главная – пятилетка, только что построенный недалеко от нас, в Сталинграде, тракторный завод и общая атмосфера романтики строительства, захватившая меня уже в шестом классе школы. Вторая причина – желание самостоятельно зарабатывать». Осенью 1931 года семья переезжает в Москву, а на следующий год, закончив образование, Кирилл поступает токарем на авиационный завод, а потом в механический цех кинофабрики «Межрабпомфильм». Тогда же начинается его литературная карьера. Впрочем, к ранним своим стихам он относился не слишком серьезно (не в пример многим нашим современникам). Однако вскоре все изменилось…
«Осенью 1933 года под влиянием статей о Беломорстрое, которыми тогда были полны все газеты, я написал длинную поэму под названием «Беломорканал»… Кто-то посоветовал мне сходить с ней в литературную консультацию – а вдруг возьмут и напечатают?
Не особенно в это веря, я, однако, не удержался от соблазна и пошёл на Большой Черкасский переулок, где на четвёртом этаже, в тесной, заставленной столами комнате помещалась литературная консультация Гослитиздата… Я пришёл вовремя – литконсультация Гослитиздата выпускала очередной, второй, сборник молодых авторов под названием «Смотр сил“.
Прочитав моё творение, Коляджин сказал, что я не лишён способностей, но предстоит ещё много работы. И я стал работать…». В итоге в сборник попали только отдельные части поэмы, а сам Симонов отправился на строительство Беломорканала, чтобы своими глазами увидеть то, о чем писал исключительно по газетным статьям. Месяц спустя, вернувшись в Москву, он пишет новую поэму, стихи которой «были по-прежнему неудобоваримыми, но за ними стояло уже реальное содержание. В консультации мне посоветовали пойти учиться в открывшийся недавно по инициативе М. Горького Вечерний рабочий литературный университет и даже написали рекомендацию».
Поступив, Симонов продолжал еще некоторое время работать, однако, поставленный перед выбором: работа или учеба и творчество, он выбрал второе. В 1936 году издаются первые его стихи – в журналах «Октябрь» и «Молодая Гвардия», затем – поэмы. В 1938 году, закончив Литературный институт, Симонов поступает в аспирантуру Института истории, философии, литературы. Летом 1939 года сдал первые три экзамена кандидатского минимума, но в августе того же года, по предписанию Политуправления Красной Армии, уезжает на Халхин-Гол корреспондентом газеты «Героическая красноармейская». В ИЛФИ он уже не вернулся, окончательно выбрав работу военного корреспондента. А работа эта была отнюдь не из легких… «Писателю, журналисту придется быть политработником, придется писать самые разнообразные статьи. Оборонный литератор должен быть подготовлен к быстрым, трудным переброскам: на машине, на танке, на самолете, на корабле. Обороннику… придется делать и тяжелые марши пешком, и спать под открытым небом, и голодать, никогда не отрываясь от линий связи.
Газеты, радиоузлы, народ ждут от него информации… И он должен суметь… быстро продиктовать, прокричать, а если ему будут мешать… свое письмо, свой очерк, свое донесение. Если понадобится, он должен уметь читать карту, править машиной, фотографировать, стрелять» – так писал в 1938 году о задачах военного корреспондента Всеволод Вишневский. А всего лишь четыре года спустя сам Симонов узнает все это на собственном опыте, но это – потом.
А пока Константин Симонов отправляется в Монголию. Попал он туда почти случайно: «На Халхин-Гол я поехал очень просто. Сначала меня никто не собирался туда посылать, я был, как говорится, слишком молод и зелен, и я должен был ехать не туда, а на Камчатку в войска, но потом редактор „Героической красноармейской“ – газеты, которая выходила там, в Монголии, в нашей группе войск, – прислал телеграмму в Политуправление армии: «Срочно пришлите поэта“. Ему понадобился поэт. Очевидно, в этот момент в Москве не нашлось никого более солидного по своему поэтическому багажу, чем я, меня вызвали в ПУР
На Халхин-Голе Симонов больше всего писал рассказы в стихах, посвященные фронтовикам. Одна из первых его баллад – «Баин-Цаган» – была посвящена командиру танкового батальона майору Григорию Михайлову. Были также стихи «Рассказ врача», посвященные военврачу Парамонову, «Срочный пакет» – о подвиге младшего командира Ситченко и другие.
Интересовала его и другая сторона – противник, психология, нравы, настроения японских солдат и офицеров. Он читал показания пленных, беседовал с ними. Он побывал и на переговорах с японской делегацией после августовского разгрома врага и объявленного перемирия, даже ухитрился побывать в расположении японских войск – опять-таки почти случайно. Вот как описывал этот эпизод Д. Ортенберг, редактор «Героической красноармейской»: «Мы опаздывали на аэродромную площадку, где должна была состояться передача японцам пленных, и кратчайшая дорога вела через расположение японских войск. Туда и направилась по предложению японского полковника „эмка“ с нашими представителями, но было лишь одно свободное место.
«Редактор, – вспоминал Симонов, – буквально впихнул меня в “эмку», рядом с переводчиком, прошептав мне на ухо, чтобы я не валял дурака, пользовался случаем и ехал:
Там будет у тебя настоящий материал! Гораздо интереснее, чем околачиваться тут!“
В сопровождении японского полковника они побывали, правда, накоротке, на территории японских войск, и Симонов действительно добыл интересный материал».
Из степей Симонов вернулся с новым циклом стихов – «Соседям по юрте» – и опытом фронтовой работы. «С Халхин-Гола, – говорил он, – я вернулся, уже начав понимать, каким должен быть военный журналист. „Героическая красноармейская“ была для меня, прежде всего, школой газетного темпа. Я усвоил простую истину: нечего засиживаться, застревать в редакции, нужно ехать на передовую, видеть все своими глазами, быстро писать, быстро доставлять материалы в редакцию, быстро уезжать снова на фронт. Таков был стиль «Героической красноармейской“, и этот опыт я запомнил на всю жизнь».
Это был бесценный опыт, но, всё же, его одного было мало. Вернувшись, он поступает на двухмесячные курсы военных корреспондентов при Академии имени Фрунзе (рассчитывая попасть в Карелию, но не успел – Зимняя война с Финляндией закончилась раньше), а затем – на курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии. Окончил их в середине июня 1941 года, получив воинское звание интенданта второго ранга.
Тогда же Симонов пишет свои первые пьесы и ставит их. В июне 1941 вступает в ВКП (б). И тогда же вновь начинается работа военного корреспондента.
С началом войны призван в армию, работал в газете «Боевое знамя».
24 июня 1941 года Симонова призывают из запаса, и с предписанием Политуправления Красной Армии он выезжает для работы в газете «Боевое знамя» Третьей армии в район Гродно. В связи со сложившейся на фронте обстановкой до места назначения он так и не добрался и был перенацелен в редакцию газеты Западного фронта «Красноармейская правда». Работал там до 20 июля 1941 года. Одновременно как нештатный корреспондент посылал военные корреспонденции в «Известия». С 20 июля 1941 года был переведён военным корреспондентом в «Красную звезду», где служил до осени 1946 года, постоянно находясь в действующей армии. В «Автобиографии» Симонов признавался: «Почти весь материал – для книг, написанных во время войны, и для большинства послевоенных – мне дала работа корреспондентом на фронте». В 1942 вступил в ВКП (б). В том же году ему было присвоено звание старшего батальонного комиссара, в 1943 – звание подполковника, а после войны – полковника.
К. Симонов с А. Лизюковым. 1942 год.
В феврале 1942 года, когда под ударами советских войск гитлеровцы откатились от Москвы, «Правда» опубликовала стихотворение К. Симонова легендарное «Жди меня». Оно быстро завоевало сердца читателей. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных, карманах раненых и убитых бойцов.
В 1942 году Николай Тихонов назвал Симонова «голосом своего поколения». Л. Финк считает такое определение недостаточно широким, в своей книге о К. Симонове он пишет: «К. Симонов был трибуном и агитатором, он выражал и вдохновлял свое поколение. Потом он стал его летописцем». Итак, история в судьбе и творчестве К. Симонова отразилась со всей полнотой и очевидностью.
Подполковник Симонов. 1943 год.
Все это, конечно, сыграло свою роль. Но особенно большое значение для нас, имеет то обстоятельство, что он необычайно много видел во время войны. Даже самые активные участники войны имели возможность видеть войну только на том или ином участке или направлении. Причем, как отмечает М. Гареев, будучи в постоянном напряжении, поглощенные своими делами по подготовке и ведению боевых действий, они не всегда имели возможность вдумываться во внутренние переживания людей и глубоко по-человечески осмысливать все происходящее. Положение военного корреспондента, да еще такого активного, деятельного и наблюдательного, как Симонов, создавало в этом отношении весьма широкие возможности.
На фронте Симонов не засиживался в штабах (как некоторые его коллеги), а «с „Лейкой“ и блокнотом, а то и с пулеметом» работал на передовой, нередко оказываясь в наиболее опасных местах. Случалось так, что он оказывался едва ли не единственным свидетелем гибели подразделения, успев каким-то чудом выскользнуть в последний момент из окружения… Если, перефразируя Тома Вэйла, сказать, что мастерство военного корреспондента зависит от того, как далеко он готов зайти ради необходимого материала, то Симонов будет здесь едва ли не на первом месте.
Во время боев в Крыму он был в цепях контратакующих пехотинцев, участвовал в боевом походе подводной лодки, минировавшей румынский порт. На Севере вместе с разведчиками высаживается в тылу врага. Приходилось ему бывать и среди защитников Одессы, Сталинграда, у югославских партизан, в передовых частях во время Курской битвы, Белорусской операции, в завершающих операциях по освобождению Чехословакии, Польши и взятию Берлина. Был на первом процессе военных преступников в Харькове и в только что освобожденном, Освенциме – словом, везде, где в те дни вершилась История. Впоследствии сам Симонов говорил: «…находясь в действующей армии первые месяцы войны, я стремился найти, прежде всего, такие факты, которые бы показывали стойкость людей среди обрушившегося на них ужаса, их героизм, их веру в то, что не все пропало, их постепенно возникающее воинское умение и их тоже постепенно возникающую веру в возможность убивать немцев. Разумеется, все это суживало рамки того материала, который через меня шел в те дни непосредственно в газету… это самоограничение было сознательным, и я в нем ни секунды не раскаиваюсь. Примеры стойкости, героизма, твердости, воинского умения были необходимы тогда в газетах как хлеб…
Еще один момент… увидеть панику было тогда не трудно, увидеть беженцев на дорогах, отступающих солдат, неразбериху, бесконечные бомбежки тоже не представляло особенного труда, достаточно было для этого выехать в прифронтовую полосу, а вот увидеть дивизию, полк, батальон или роту, которая не отступает, которая стоит и дерется, для этого надо было залезть не на мнимый, а на действительно передний край».
Не оставляет Симонов и поэзию – именно тогда родились такие стихотворения, как «Если дорог тебе твой дом», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», «Корреспондентская застольная».
К этому же времени относится и первая проза Симонова, возникшая, собственно, из его очерков. Первоначально он и не собирался писать никаких рассказов, но… «однажды зимой 1942 года меня вызвал к себе редактор газеты и сказал:
Послушай, Симонов, помнишь, когда ты вернулся из Крыма, ты мне рассказывал о комиссаре, который говорил, что храбрые умирают реже?
Недоумевая, я ответил, что помню.
Так вот, – сказал редактор, – написал бы ты на эту тему рассказ. Эта идея важная и, в сущности, справедливая.
Я ушел от редактора с робостью в душе. Я никогда не писал рассказов, и предложение это меня несколько испугало. Но когда я перелистал в своей записной книжке страницы, относящиеся к комиссару, о котором говорил редактор, на меня нахлынуло столько воспоминаний и мыслей, что мне самому захотелось написать рассказ об этом человеке… Я написал рассказ «Третий адъютант“ – первый… в своей жизни».
Рассказы Симонова во многом перекликались с его очерками и, вместе со стихами, составляли мощнейший инструмент военной пропаганды, столь необходимый в любой войне. Недаром же «Жди меня», тщательно переведенное и переписанное от руки, находили у немецких солдат – и стихи, и проза Симонова внушали людям мужество и надежду на победу.
Корреспондент газеты «Правда»
Осень 1949 года
Победа 1945 года стала рубежом не только между войной и миром, но и между военным и послевоенным сознанием у продолжающих и начинающих писать о войне, началом неизбежной переналадки художественного зрения, сложившегося за предшествующее четырёхлетие. Естественный и необходимый во время войны функционально-пропагандистский, героико-патриотический пафос, определявший в литературных произведениях всё: от системы персонажей до интонационно-речевого строя, от подбора деталей до сюжетов, уступает место другому – достоверному изображению того, «как это было», для исследования на этой основе всей многомерности явления «человек и война». Эти две равнодействующие: безупречная, часто почти документальная точность в изображении военной реальности и начавшееся расширение проблематики, нравственно-гуманистическое осмысление этой реальности – и лежали в основе развития прозы о войне Константина Михайловича Симонова.
Валентина Серова – лирическая героиня и муза поэта
В годы войны написал и пьесы «Русские люди», «Так и будет», повесть «Дни и ночи», две книги стихов «С тобой и без тебя» и «Война». После войны появились его сборники очерков: «Письма из Чехословакии», «Славянская дружба», «Югославская тетрадь», «От Черного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента».
После войны Симонов работает за рубежом – в Японии, США, Китае (где опять-таки был военным корреспондентом). Тогда же – в 1948 – выходит сборник «Друзья и враги», в котором Симонов вновь выступает в качестве поэта-фронтовика – на призрачных фронтах разгорающейся Третьей мировой, повесть «Дым отечества», много работает в драматургии.
На фронтовых дорогах.
Валентина Серова и Константин Симонов, 1944 год
В то же время он активно участвует и в политической жизни страны. В 1946 году Симонова избирают в Верховный Совет СССР (пробыл в нём два созыва – второй и третий), затем – в Верховный Совет РСФСР. В том же 1946 году становится главным редактором журнала «Новый мир» и остается им до 1950-го, после чего переходит в «Литературную газету», а затем (в 1954-ом) возвращается в «Новый мир», где работает до 1958 года. В те же годы был секретарем Правления Союза писателей (первый раз, второй – с 1967 года и до конца жизни).
Константин Симонов и Валентина Серова. Франция 1946 год
На этих постах Симонов сделал немало для того, чтобы вернуть в печать незаслуженно (а иногда и заслуженно) забытых писателей, таких, например, как Булгаков. В то же время он весьма активно участвовал во внутрилитературных конфликтах, причем на проправительственной позиции, что, впрочем, вполне закономерно.
Сам Симонов в таких случаях, по-видимому, руководствовался принципом «делай, что должен, и будь, что будет». Во всяком случае, он сам никогда не раскаивался в участии в подобных мероприятиях и не заострял на них внимания.
Симонов был одним из первых, кто начал после войны тщательное изучение трофейных документов немецко-фашистской армии. Им проведены длительные и обстоятельные беседы с маршалами Жуковым, Коневым и другими много воевавшими людьми. Немало сделал для обогащения писателя конкретным опытом войны генерал армии Жадов, огромное количество фактов и живых впечатлений о важнейших событиях войны получено из обширнейшей переписки.
Большая часть его военных корреспонденций публиковалась в «Красной звезде».
Константин Симонов через свои очерки, стихи и военную прозу показал увиденное и пережитое как им самим, так и тысячами других участников войны. Он проделал гигантскую работу по изучению и глубокому осмысливанию опыта войны именно с этой точки зрения. Он не приукрашивал войну, ярко и образно показал ее суровый лик. Уникальны с точки зрения правдивого воспроизведения войны фронтовые записки Симонова «Разные дни войны». Читая такие глубоко проникновенные свидетельства, даже фронтовики обогащают себя новыми наблюдениями и более глубоко осмысливают многие, казалось бы, хорошо известные события.
Симонов с женой и дочкой
Симонов с дочерью Марией
Исследование творчества Симонова и его общественно-политической деятельности актуально всегда, так как главным в его творчестве было утверждение и в литературе, и в жизни идей защиты Отечества и глубокого понимания патриотического и воинского долга. Творчество К. Симонова заставляет каждый раз задуматься, при каких обстоятельствах, каким путем была воспитана наша армия и народ, победившие в Великой отечественной войне. Свой вклад в это дело внесли и наша литература, и искусство, в том числе Константин Михайлович Симонов.
Роман «Живые и мертвые»
В военной прозе К. Симонова особое место занимает эпическое повествование в прозе об Отечественной войне – трилогия «Живые и мертвые» (1959), «Солдатами не рождаются» (1964), «Последнее лето» (1971) – так как здесь наиболее четко прослеживается основной взгляд К. Симонова на войну – взаимоотношения жизни и смерти на войне.
Опубликованная в «Живых и мёртвых» масштабная правда о войне стала взрывным, беспрецедентным откровением для 60-х годов. Опираясь на точное знание реалий войны, автор романа взломал миф о единодушии советского общества, противостоящего врагу, о продуманности и оправданности наших операций 41-го и 42-го годов. Он раскрыл гамму конфликтов между соратниками с разным нравственным сознанием и страшный след предвоенных репрессий в судьбе армии. Он увидел, как противоборствует в воюющих людях казённо-исполнительская и инициативно-гуманистическая психология, как тяжело отзывается на солдатах опьянение властью, исключение из сознания отдающих приказ нравственных понятий о цене победы и доверии к человеку.
Среди других произведений, на которые следует обратить особое внимание, повесть «Дни и ночи», рассказ «Пехотинцы».
После «Нового мира» Симонов два года работает корреспондентом «Правды» в Средней Азии. Из Ташкента он отправляется в многочисленные поездки – по трассам строящихся газопроводов, от Памира и Тянь-Шаня до Каракум и голодной Степи. В 1960 возвращается в Москву, но ненадолго – в шестьдесят третьем вновь отправляется в Азию – в Монголию, на Таймыр, в Якутию, Красноярский край, Иркутскую область, на Кольский полуостров, в Казахстан, в Хабаровский край, в Приморье, на Камчатку, в Магадан, на Чукотку – словом, всюду, где за освоением Севера стояли первые попытки терраформирования…
К. Симонов в Берлине. 1967 год
К. М. Симонов участвовал во многих встречах, связанных с усилиями деятелей мировой культуры противостоять пропаганде войны и военным приготовлениям, в нем жила память 1941-1945 годов. А. Караганов вспоминал: «Парадоксально, однако же, факт: при всем том, что Симонов всегда последовательно, убежденно и настойчиво отстаивал свою позицию, на каждой новой встрече он буквально „обрастал“ друзьями-оппонентами; покорял непринужденностью и свободой разговора, уважительным, вдумчивым отношением к аргументам тех, с кем спорил».
Последняя супруга Лариса Жадова и Константин Симонов (в центре)
Константин Михайлович был убежденным государственником. Он, например, остро переживал события в Венгрии в 1956 году или в Чехословакии в 1968 году, кризисные явления в Советском Союзе, стоял за перемены, но в отличие от некоторых диссидентов он не хотел быть участником разрушения страны, чтобы потом не сокрушаться по поводу того, что с нами произошло и глупо объясняться, что «мы не этого хотели». В этом суть ответственности писателя перед обществом и смысл некрасовских слов «гражданином быть обязан».
В 1970 году Симонов отправляется во Вьетнам, не только как журналист, но и как политический деятель. Очередная битва Третьей мировой придала новый импульс его творчеству – выходит сборник стихов «Вьетнам, зима семидесятого», позже – фильм «Чужого горя не бывает».
К. Симонов (2-й слева) на III съезде писателей БССР. 1954 год
Возвратившись, Симонов продолжает и общественную, и писательскую работу. В 1974 году – «по совокупности» – ему присваивается звание Героя Социалистического Труда. Однако теперь он уже не журналист, а писатель – по крайней мере, официально. И таковым остается до самой смерти.
Фотографии разных лет
Константин Симонов умер в Москве 28 августа 1979 года. Его останки были кремированы и, согласно завещанию, прах был развеян в Белоруссии – на Буйническом поле под городом Могилёвом – на шестом километре дороги из Могилёва в Бобруйск, где в суровые дни 1941 года беспримерную стойкость проявили бойцы 388-го стрелкового полка и ополченцы Могилёва, уничтожив только за один день боёв 12 июля 1941 года тридцать девять фашистских танков.
Мемориальный камень, посвящённый памяти К. Симонова, установленный на Буйничском поле.
Табличка на мемориальном камне К. Симонова на Буйничском поле.
…А всего пять месяцев спустя после его смерти вспыхнула новая битва Третьей мировой, Афганская война, которая, быть может, пошла бы иначе, будь жив один из величайших русских военных журналистов и пропагандистов…
Мемориальная на доме 2 по улице Черняховского, в котором жил К. М. Симонов.
Историография
О Константине Михайловиче Симонове изданы книги И. Вишневской, С. Фрадкиной, Л. Финка, Д. А. Бермана, Б. М. Толочинской, множество статей и посвященных ему глав в книгах о военной теме в литературе. О нём глубоко и серьезно писали такие известные исследователи, как А. Абрамов, Г. Белая, А. Бочаров, З. Кедрина, Г. Ломидзе, В. Новиков, А. Макаров, В. Пискунов, П. Топер и другие.
Л. Лазарев – автор нескольких литературно-критических книг о К. Симонове: «Драматургия К.Симонова» (1952); «Поэзия военного поколения» (1966); «Военная проза Константина Симонова» (1974); «Константин Симонов. Очерк жизни и творчества» (1985, 1990).
Большое количество статей о жизни и творчестве К. Симонова публиковалось и до сих пор публикуется в журналах, где работал К. Симонов – «Знамя» и «Новый мир».
Большие монографические исследования о К. Симонове немногочисленны, однако для исследователя большой материал дают воспоминания современников о Константине Симонове, о разных этапах его личного и творческого пути.
В 1999 году была опубликована книга воспоминаний о Константине Михайловиче Симонове «Частная коллекция», написанная его сыном Алексеем.
Книга интересна, прежде всего, честным, правдивым рассказом о К. Симонове, его поколении, его эпохе. А. Симонов не претендует на всеобъемлющий характер своих свидетельств. Но как раз частность, заявленная в заглавии книги ( «это не они такие, герои этой книги, это я их такими помню или такими люблю»), куда привлекательнее напора «истины в последней инстанции». Отлично сказано о «писательском пуританизме» Симонова, которого (хотя он и числился среди коллег-сверстников передовым и даже прозападным) по-человечески, по-мужски отвращали «разнузданность», самокопание на грани самобичевания. Симонов-сын оказывается способен к осознанию Симонова-отца как явления характерного, типичного для своего времени.
Интересны воспоминания о К. Симонове Владимира Еременко, опубликованные в газете «Литературная Россия» в 2002 году. В воспоминаниях отмечаются многие личные качества К. Симонова: «его общительный и располагающий к себе характер, лишённый чванства и самодовольства», умение внимательно и серьезно слушать. Рассказывается о беседах с К. Симоновым о Сталинграде, войне и фронтовиках. Подчеркивается стремление Симонова как общественного деятеля помочь фронтовикам.
О времени, когда К. Симонов работал редактором журнала «Новый мир», есть воспоминания его секретаря – Н. П. Бианки (1999).
В 1984 году вышла книга «Константин Симонов в воспоминаниях современников», в которой собраны рассказы множества знавших К. Симонова деятелей литературы и искусства, а также политических лидеров разных стран.
К. Симонов писал: «Если говорить о той общественной деятельности, которой я занимаюсь, и которая непосредственно связана с моей писательской работой и моим личным жизненным опытом, то еще несколько лет назад я сделал для себя окончательный выбор и решил до конца своей жизни класть все оставшиеся у меня силы на то, чтобы, во-первых, в меру своих сил и понимания, писать и говорить правду о войне; во-вторых, опять-таки в меру сил и понимания, мешать тому, чтобы о ней говорили или писали неправду, в-третьих, стремиться к тому, чтобы роль рядового участника войны, вынесшего на своем горбу её главную тяжесть, предстала перед последующими поколениями и во всем ее подлинном трагизме, и во всем ее подлинном героизме. И, наконец, в-четвертых, я считаю своим личным долгом во всех тех случаях, когда я сталкиваюсь с несправедливостями, совершенными сейчас или раньше по отношению к тем или иным участникам войны, сделать все, что от меня зависит, чтобы, прибегая к помощи других людей, исправить подобные несправедливости.
Памятник Симонову установлен в Саратове,
где он учился и работал в 1920-е гг.
И первое, и второе, и третье, и четвертое – все это для меня связано в один узел, этим я занят и это является целью моей жизни».
Кто-то назвал Симонова «советским Киплингом». Это в известной мере правильно – и в отрицательном, и в положительном смысле. Но как примитивно приписывать Киплинга к английскому империализму, так примитивно приписывать Симонова к сталинизму. Киплинг и Симонов, дети разных обществ, разных классов, представители разных идеологий, в одном были схожи – они отражали в своих произведениях и империализм, и сталинизм как историческую данность.
Список источников:
1. Бузина, О. Сто первых суток войны Константина Симонова [Текст] / О. Бузина // Киевские ведомости. – 1999. – № 45 (363). – 5 ноября.
2. Вишневская, И. Константин Симонов [Текст] / И. Вишневская. – М., 1966.
3. Гареев, М. Всегда в строю. Константин Симонов и военная тема [Текст] / М. Гареев //Независимая газета. – 2001. – № 25 (72). – 30 июня.
4. Гинзбург, Л. О лирике [Текст] / Л. Гинзбург. – Л.: Советский писатель, 1974
5. Еременко, В. Вблизи сильных мира [Текст] / В. Еременко // Литературная Россия. – 2002. – 1 февраля. – № 5.
6. Иванова, Н. Константин Симонов глазами человека моего поколения [Текст] / Н. Иванова //Знамя. – 1999. – № 7.
7. Константин Симонов в воспоминаниях современников [Текст]: сборник. – М., 1984.
8. Лазарев, Л. И. Военная проза Константина Симонова [Текст] / Л. И. Лазарев. – М.: Художественная литература, 1974.
9. Лазарев, Л. И. Драматургия К. Симонова [Текст] / Л. И. Лазарев. – М., 1952.
10. Лазарев, Л. И. Поэзия военного поколения [Текст] / Л. И. Лазарев. – М., 1966
11. Макаров, А. Серьезная жизнь [Текст] / А. Макаров. – М., 1962.
12. Симонов, К. М. Собрание сочинений в шести томах. Т. 1. [Текст] / К. М. Симонов. – М.: Художественная литература, 1966.
13. Симонов, К. М. Военная лирика [Текст] / К. М. Симонов. – М.: Советская Россия, 1968.
14. Симонов, К. М. Июнь-декабрь [Текст] / К. М. Симонов // Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет.
15. Симонов, К. М. От Халхин-Гола до Берлина [Текст] / К. М. Симонов. – М.: ДОСААФ, 1973.
16. Симонов, К. М. Письма о войне. 1943-1979 [Текст] / К. М. Симонов. – М., 1990.
17. Симонов, К. М. Сегодня и давно [Текст] / К. М. Симонов. – М., 1974.
18. Симонов, К. М. Солдатское сердце [Текст] / К. М. Симонов // Литература и искусство. – 1942. – 15 апреля.
19. Симонов, К. М. Три тетради Текст] / К. М. Симонов. – М.: Воениздат, 1964.
20. Слова, пришедшие из боя. Статьи, Диалоги. Письма. Вып. 2 [Текст] / сост. А. Г. Коган. – М.: Книга, 1985.
21. Строфы века. Антология русской поэзии [Текст] / сост. Е. Евтушенко. – Минск-Москва: Полифакт, 1995.
22. Тихонов, Н. Певец боевой молодости [Текст] / Н. Тихонов // Красная звезда. – 1942. – 17 апреля.
23. Финк, Л. Константин Симонов. Творческий путь [Текст] / Л. Финк. – М., 1979.
