255 ЛЕТ Н. М. КАРАМЗИНУ
 |
Роль Карамзина в истории Ю. М. Лотман |
• НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ КАРАМЗИН
• МЕРОПРИЯТИЯ
• ВИРТУАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА
• КАРАМЗИН.NET
Николай Михайлович Карамзин, историк, писатель, крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма, один из основоположников русского консерватизма, журналист, поэт, реформатор русского языка, выдающийся русский мыслитель, создавший цельную, оригинальную и весьма сложную по своему теоретическому содержанию концепцию Самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанного с Православной Церковью.
Родился 12 декабря 1766 года в селе Михайловка (Знаменское) Бузулукского уезда Симбирской губернии, Российской империи.
Происходил из крымско-татарского рода Кара-мурзы (известного с XVI в.). Детство провел в имении отца – Михаила Егоровича, помещика средней руки – селе Знаменское, затем воспитывался в частном пансионе Фовеля в Симбирске, где учили на французском языке, потом – в московском пансионе проф. И. М. Шадена. В пансионе Карамзин выучил французский и немецкий языки, учил английский, латынь и греческий. Кроме того, он посещал лекции в Московском университете. С 1782 года Карамзин служил в Преображенском полку. В это же время начинается его литературная деятельность. Первое печатное произведение Карамзина – перевод с немецкого С. Гесснера «Деревянная нога».
По смерти отца Карамзин в 1784 году вышел в отставку и уехал в Симбирск, где вступил в масонскую ложу «Золотого венца». Спустя год Карамзин переехал в Москву, где сблизился с московскими масонами из окружения Н. И. Новикова, под влиянием которых формируются его взгляды и литературные вкусы, в частности, интерес к литературе французского Просвещения, «энциклопедистам» – Монтескье, Вольтеру и пр. Масонство привлекало Карамзина своей просветительской и благотворительной деятельностью, но отталкивало своей мистической стороной и обрядами. В конце 1780-х годов будущий писатель участвует в различных периодических изданиях: «Размышления о делах Божиих…», «Детское чтение для сердца и разума», в которых публикует собственные сочинения и переводы. К 1788 году Карамзин охладевает к масонству.
В 1789-1790 годах совершает 18-месячное заграничное путешествие по странам Западной Европы, одним из побудительных мотивов которого был разрыв Карамзина с масонами. Он побывал в Германии, Швейцарии, охваченной революцией Франции и Англии.
В 1791 году после выхода в свет революционной книги А. Н. Радищева, начало печататься описание путешествия другого автора, которое сыграло роль очень важную, но совсем иную в развитии русской литературы. Это были «Письма русского путешественника» молодого писателя Николая Михайловича Карамзина.
Карамзин, хотя и был значительно моложе Радищева, принадлежал к той же эпохе русской жизни и литературы. Обоих глубоко волновали одни и те же события современности. Оба были писателями-новаторами. Оба стремились свести литературу с отвлеченно-мифологических высот классицизма, изобразить реальную русскую жизнь. Однако по своему мировоззрению они резко отличались друг от друга, непохожа, а во многом и противоположна была оценка действительности, поэтому столь различно и все их творчество.
Поездка и послужила ему материалом. В русской литературе еще не было книги, которая так живо и содержательно рассказывала о быте и нравах европейских народов, о западной культуре. Карамзин описывает свои знакомства и встречи с выдающимися деятелями европейской науки и литературы; восторженно рассказывает, о посещении сокровищ мирового искусства. Будучи свидетелем событий во Франции, неоднократно посещал Национальное собрание, слушал речи Робеспьера, завел знакомства с многими политическими знаменитостями. Этот опыт оказал на дальнейшую эволюцию его мировоззрения огромное воздействие, положив начало критическому отношению к «передовым» идеям. Так, в «Мелодоре и Филалете» (1795) Карамзин ярко выразил неприятие и шок, вызванный реализацией идей Просвещения на практике, в ходе Великой Французской революции: «Век просвещения! Я не узнаю тебя – в крови и пламени не узнаю тебя – среди убийств и разрушения не узнаю тебя!».
Своего рода откровениями для русских читателей были встречающиеся в «Письмах…» настроения «чувствительного путешественника». Особую чуткость сердца, «чувствительность» (сентиментальность) Карамзин считал основным качеством, необходимым для писателя. В заключительных словах «Письмах…» он как бы намечал программу своей последующей литературной деятельности.
Чувствительность Карамзина, напуганного французской революцией, которую он ощущал как предвестие «всемирного мятежа», в конечном счете, уводила его от русской действительности в мир воображения.
Сын небогатого сибирского помещика, воспитанник иностранных пансионов, недолгое время офицер столичного полка, Карамзин нашел свое истинное призвание, лишь выйдя в отставку и сблизившись с основателем «Типографической компании» Н. И. Новиковым и его кружком. Под руководством Новикова участвует в создании первого в нашей стране детского журнала «Детское чтение для сердца и разума».
По возвращении из-за границы издает «Московский журнал» (1791-1792), альбом «Аглая» (1794-1795), альманах «Аониды» (1796-1799), «Пантеон иностранной словесности» (1798), журнал «Детское чтение для сердца и разума» (1799), публикует «Письма…» (1791-1792), принесшие ему всероссийскую известность, сближается с консервативно настроенным Г. Р. Державиным и окончательно порывает с масонством. В этот период Карамзин испытывает все нарастающий скепсис по отношению к идеалам Просвещения, однако в целом остается на западнических, космополитических позициях, будучи уверенным в том, что путь цивилизации един для всего человечества и что России должна идти по этому пути, и пишет об этом «Письма русского путешественника»: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами». Как литератор, он создает новое направление, так называемый сентиментализм, осуществляет масштабную реформу русского языка, с одной стороны, ориентируя его на французские литературные модели, с другой, приближая его к разговорному, полагая при этом, что русский бытовой язык еще предстоит создать. В наибольшей степени сентиментализм получил отражение в повести из русской жизни «Бедная Лиза» (1792), очерке «Флор Силин».
Стремление Карамзина «офранцузить» русский язык не следует преувеличивать. Еще в 1791 году он утверждал: «в нашем так называемом хорошем обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе?». Кроме того, тогдашний космополитизм Карамзина сочетался со своеобразной литературной борьбой за возвращение к русским истокам. К примеру, его повесть «Наталья, боярская дочь» (1792) начиналась словами: «Кто из нас не любит тех времен, когда русские были русскими, когда они в собственное платье наряжались, ходили своею походкою, жили по своему обычаю, говорили своим языком и по своему сердцу?».
Особенно важное значение имело творчество Карамзина для развития литературного языка, разговорного языка, книжной речи. Он стремился создать один язык для книг и для общества. Он освободил литературный язык от славянизмов, создал и ввел в употребление большое число новых слов, таких, как «будущность», «промышленность», «общественность», «влюбленность».
В начале XIX века, когда за языковую реформу Карамзина боролась литературная молодежь – Жуковский, Батюшков, Пушкин-лицеист, сам он все больше отходил от художественной литературы.
В апреле 1801 года Николай Михайлович женился на Елизавете Ивановне Протасовой, которая через год скончалась, оставив дочь Софью.
Восшествие на престол Александра I положило начало новому периоду в идейной эволюции Карамзина. В 1802 году он выпустил в свет написанное в 1801 году «Историческое похвальное слово Екатерине Второй», представлявшее собой наказ новому царю, где он формулирует монархическую программу и ясно высказывается в пользу самодержавия. Карамзин развернул активную издательскую деятельность: переиздал «Московский журнал», предпринял издание «Пантеона российских авторов, или собрание их портретов с замечаниями», выпустил первое свое собрание сочинений в 8 томах. Главным событием первых лет XIX века стало издание «толстого» журнала «Вестник Европы» (1802-1803), выходившего два раза в месяц, где выступил в роли политического писателя, публициста, комментатора и международного обозревателя. В нем он четко формулирует свою государственническую позицию (ранее для него государство было «чудовищем»). Примечательно также, что в своих статьях Карамзин довольно резко выступает против подражательства всему иностранному, против воспитания русских детей за границей и т. д. Свою позицию он недвусмысленно выражает формулой: «Народ унижается, когда для воспитания имеет нужду в чужом разуме». Более того, призывает прекратить безоглядное заимствование опыта Запада: «Патриот спешит присвоить отечеству благодетельное и нужное, но отвергает рабские подражания в безделках… Хорошо и должно учиться: но горе <…> народу, который будет всегдашним учеником». К. критически относится к либеральным начинаниям Александра I, формируя позицию, которую можно обозначить как прото-консервативную, поскольку сам Карамзин еще остается «республиканцем в душе».
Еще в конце 90-х гг. XVIII в. обозначился интерес Карамзина к русской истории. Он создает несколько небольших исторических работ. 28 сентября 1803 года писатель обращается в Министерство народного просвещения к попечителю Московского учебного округа М. Н. Муравьеву с просьбой об официальном назначении его историографом, которая вскоре была удовлетворена особым указом от 31 октября.
Не оставляет он и литературу – в 1803 году публикует «Марфу Посадницу» и ряд других произведений. Особенно стоит выделить «Мою исповедь» (1802), где он резко полемизирует со всей просветительской традицией – от «энциклопедистов» до Ж. Ж. Руссо. Его консервативно-монархические взгляды становится всё более чёткими.
В 1804 году Карамзин женился во второй раз – на Екатерине Андреевне Колывановой. Его жизнь была наполнена напряженным трудом, зимой он проживал в Москве, летом – в Остафьево.
С 1803 по 1811 года Карамзин создает пять томов «Истории государства российского», попутно открыв и впервые использовав ценнейшие исторические источники.
В конце 1809 года Карамзин впервые был представлен Александру I. К 1810 году ученый под влиянием занятий русской историей становится последовательным консерватором-патриотом. В начале этого года он, через своего родственника Ф. В. Ростопчина, знакомится в Москве с лидером тогдашней «консервативной партии» при дворе – великой княгиней Екатериной Павловной и начинает постоянно посещать ее резиденцию в Твери, где ее супруг, принц Ольденбургский, был генерал-губернатором. Салон великой княгини представлял тогда центр консервативной оппозиции либерально-западническому курсу, олицетворяемому фигурой М. М. Сперанского. В этом салоне он читал отрывки из «Истории…» в присутствии великого князя Константина Павловича, тогда же происходит его знакомство с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая с тех пор становится одной из его покровительниц.
В 1810 году Александр I пожаловал Карамзину орден Св. Владимира 3 степени. По инициативе Екатерины Павловны Карамзин написал и подал в марте 1811 года Александру I, во время чтений в Твери очередного фрагмента из своей «Истории…», трактат «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» – наиболее глубокий и содержательный документ зародившейся русской консервативной мысли. Наряду с обзором русской истории и критикой государственной политики Александра I в «Записке» содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию, концепция Самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанной с Православием и Православной Церковью.
Памятник Н. М. Карамзину (Ульяновск)
Карамзин одним из первых в русской мысли поставил вопрос о негативных последствиях правления Петра I, поскольку стремление этого императора преобразовать Россию в подобие Европы подрывали «дух народный», то есть самые основы самодержавия, «нравственное могущество государства». Стремление Петра I «к новым для нас обычаям переступила в нем границы благоразумия». Карамзин фактически обвинил Петра в насильственном искоренении древних обычаев, роковом социокультурном расколе народа на высший, «онемеченный», слой и низший, «простонародье», в уничтожении Патриаршества, что привело к ослаблению веры, переносе столицы на окраину государства, ценой огромных усилий и жертв. В итоге, утверждал мыслитель, русские «стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России».
Основные элементы концепции самодержавия Карамзина в той или иной форме были разработаны последующими поколениями русских консерваторов: С. С. Уваровым, Л. А.Тихомировым, И. А. Ильиным, И. А. Солоневичем и другими.
В «Записке» Карамзин сформулировал до сих пор не реализованную на практике идею «русского права»: «законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств». «Русское право также имеет свои начала, как и Римское; определите их и вы дадите нам систему законов». Как ни парадоксально, в какой-то мере (но далеко не полной) рекомендациями Карамзина воспользовался уже в царствование Николая I его идейный противник М. М. Сперанский в процессе кодификации русского законодательства.
Кроме всего прочего, в «Записке» содержались классические принципы русского консерватизма: «требуем более мудрости хранительной, нежели творческой <…> всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости <…> для твердости бытия государственного безопаснее порабощать людей, нежели дать им не вовремя свободу».
«Записка» была холодно воспринята императором, однако впоследствии он явно учел её основные положения. После падения Сперанского, кандидатура Карамзина на пост статс-секретаря Государственного Совета рассматривалась наряду с А. С. Шишковым. Предпочтение было отдано последнему как человеку военному, что было немаловажно в условиях надвигавшейся войны с Наполеоном.
Работа Карамзина над «Историей государства российского» была временно прервана Отечественной войной 1812 года. Сам писатель готов был сражаться в московском ополчении и в последние мгновения перед вхождением Наполеона в столицу покинул город. 1813 год он провел в эвакуации сначала в Ярославле, а затем в – Нижнем Новгороде. В Москву Карамзин возвратился в июне 1813 года и продолжил работу над «Историей…», невзирая на то, что в московском пожаре 1812 года сгорела его библиотека.
В начале 1816 года он приехал в Петербург просить средств на издание первых восьми томов «Истории…». При поддержке императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны, после приема у А. А. Аракчеева, Александр I удостоил Карамзина высочайшей аудиенции, в результате которой были выделены необходимые средства, и написанные тома без цензуры, вышли в 1818 году (9-й том вышел в 1821, в 1824 – 10-й и 11-й, последний, 12-й том вышел посмертно). «История государства Российского» пользовалась огромным успехом.
С 1816 года и до момента своей смерти Карамзин жил в Петербурге, общаясь с В. А. Жуковским, С. С. Уваровым, А. С. Пушкиным, Д. Н. Блудовым, П. А. Вяземским и др. По предложению Александра I, Карамзин стал проводить каждое лето в Царском Селе, что всё более и более усиливало его близость к царскому семейству. Государь неоднократно беседовал с Карамзиным во время прогулок по Царскосельскому парку, постоянно читал в рукописи «Историю…», выслушивал мнения Карамзина на текущие политические события. Толгда же Карамзину был пожалован титулом статского советника, награжден орденом Св. Анны 1-го класса, в 1824 году он стал действительным статским советником. В 1818 году Карамзин был принят членом Императорской Российской Академии. Тогда же вышли восемь томов «Истории…» тиражом в три тысячи экземпляров, которые стремительно разошлись в 25 дней. Значение этого грандиозного труда точно выразил П. А. Вяземский: «Творение Карамзина есть единственная у нас книга, истинно государственная, народная и монархическая».
Смерть Александра I потрясла Карамзина, а мятеж 14 декабря окончательно надломил его физические силы (в этот день он простудился на Сенатской площади, болезнь перешла в чахотку и 22 мая 1826 года в Санкт-Петербурге умер.
Роль Карамзина как деятеля культуры и русской историографии в целом осознана в русской мысли. Однако значение Карамзина как консервативного мыслителя, оказавшего определяющее влияние на русскую консервативно-патриотическую мысль, историкам и философам еще предстоит раскрыть.
Вверх страницы
